Ровно сорок лет назад, 28 августа 1979 года в Спасо-Вознесенском монастыре на Елеонской горе в Иерусалиме скончалась игуменья Тамара, в миру – Княгиня Татьяна Константиновна, старшая дочь Великого Князя Константина Константиновича и Великой Княгини Елизаветы Маврикиевны. Её Высочество получила блестящее образование, воспитала двоих чудесных детей и после окончания Второй Мировой войны приняла монашеский постриг с именем Тамара, отправившись на послушание в Святую Землю. С 1951 по 1975 годы матушка Тамара несла тяжелый крест настоятельницы Елеонского монастыря. На её хрупкие женские плечи выпало много жизненных испытаний – ранняя смерть мужа, погибшего на фронте в мае 1915 года, смерть отца, убийство братьев в шахте близ Алапаевска, годы изгнания и духовный подвиг русской монахини. Невестка матушки Тамары Княгиня Ирина Сергеевна Багратион-Мухранская во время житейских невзгод часто говорила своим друзьям: «Вспомните игуменью Тамару и Вам станет легче». Настало время нам, живущим в XXI веке, вспомнить жизнь и подвиги этой великой русской подвижницы, и в годовщину её праведной кончины вознести молитвы об упокоении достойнейшей представительницы Дома Романовых.
***
Будущая игуменья Спасо-Вознесенского монастыря на Елеоне родилась 11/23 января 1890 года в Мраморном дворце Петербурга, став первой дочерью в семье Великого Князя Константина Константиновича и Великой Княгини Елизаветы Маврикиевны. После рождения двух сыновей, Константин Константинович мечтал о появлении на свет долгожданной дочери. Подробности этого радостного семейного события счастливый отец записал в своём дневнике:
«Наконец, в 5 ч. 35 м. раздался первый крик ребёнка. По лицу жены я увидел, что страдание сменилось радостью, и услыхал, как Крассовский сказал: Княжна! Подле жены на белом одеяле копошилось маленькое, голенькое, красненькое созданьице. Татулька родилась в сорочке. Завернули её в мою ночную рубашку, я взял её на руки и отнёс в уборную жены, превращённую в детскую».
Через месяц после рождения в церкви Мраморного дворца состоялось торжественное крещение Татьяны Константиновны в присутствии Государя Императора Александра III и Государыни Императрицы Марии Фёдоровны. Вновь вернёмся к дневнику счастливого отца для описания торжественного семейного события:
«Стало съезжаться семейство; я встречал внизу, на подъезде Мама. Сама она чувствовала себя так плохо, что не могла быть на крестинах. Государь приехал в Измайловском мундире. Семейство собралось в Царской комнате, а Татьянку одевали в розовой Олиной комнате. Графиня Annette Комаровская уже держала её на руках под парчовым золотым покрывалом, Грейг и Илья Александрович поддерживали. Наконец, шествие тронулось. Я вел под руку Ксению. Мы шли через фамильную комнату и ротонду, мимо караула. На верхней площадке лестницы стоял караул дворцовых гренадёр. Только что меня окропили святой водой, я вышел из церкви и по чёрной лестнице спустился к жене. Её подняли по машине и, в ожидании окончания обряда, положили на кушетке в угловом малиновом кабинете Мама. Я стоял с офицерами подле караула, когда мне сказали, что крещение совершилось. Тогда я опять по чёрной лестнице поднялся в комнаты, смежные с церковью, и ждал, чтобы церемониймейстер князь Долгорукий позвал меня в церковь. Я вошёл туда, когда Государыня подносила маленькую ко причастию… Я подошёл к Государю, он поцеловал меня и поздравил с новою христианкою».
Княжна Татьяна Константиновна. 1891 год. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Татьяна Константиновна с братом Князем Константином Константиновичем. 1892 год. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Татьяна Константиновна с матерью Великой Княгиней Елизаветой Маврикиевной. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
С первых минут жизни за новорождённой Татьяной Константиновной стала ухаживать «няня Ата», Анна Александровна Беляева, воспитавшая в любви и заботе старших детей Великого Князя Константина Константиновича. Позднее она приняла монашество в Леснинском монастыре с именем Гавриилы, однако «няня Ата» часто навещала свою подопечную, а когда Татьяна Константиновна вышла замуж, родила двух детей и на войне потеряла мужа, она духовно поддерживала её.
Юная Княжна воспитывалась вместе со своими старшими братьями – Князьями Иоанном и Гавриилом Константиновичами. До шести лет ей ежедневно устраивали чтения Закона Божьего, она изучала русский язык и арифметику, а также рисование, и специальный педагог обучал её танцам. Позднее Татьяна Константиновна писала: «По четвергам мы, вместо послеобеденных уроков, ездили осматривать музеи, фабрики, всякие достопримечательности». Уже в детстве у Княжны проявились способности к музыке, доставшиеся от бабушки Великой Княгини Александры Иосифовны. Любящий отец, Великий Князь Константин Константинович описывал свою старшую дочь на страницах дневника: «Она прелестная девочка, всегда весёлая и тихая». Как и все дети Константина Константиновича, Татьяна была очень религиозна и любила посещать церковь. Позднее, уже находясь в эмиграции, Татьяна Константиновна писала: «Если мы опаздывали в церковь к возгласу диакона “Благослови, Владыко”, отец и дяденька давали нам крепкие щелчки пальцами в шею, и мы так этого боялись, что, как угорелые, бежали к началу службы». Повзрослев, Татьяна Константиновна стала проходить расширенный курс обучения на дому, – изучала английский, немецкий и французские языки, русскую историю ей преподавал известный историк Сергей Фёдорович Платонов, являвшийся директором Женских педагогических курсов. Любимица отца (Константин Константинович всегда называл старшую дочь либо «Татулей», либо «Тусь»), Татьяна Константиновна с большим интересом принимала участия в домашних спектаклях и пьесах, которые ставились в Павловском дворце под его руководством.
«Раз, зимой, в Павловске, отец сказал: “Тебе будет скучно, прости, я не могу разговаривать. Мне нужно учить роль к ‘Ифигении в Тавриде’”, – вспоминала Татьяна Константиновна слова отца, – “Это очень интересно”, – сказала я. И мы пошли в парк. За “Аполлоном” была одна очищенная от снега средняя дорожка, и когда мы вошли в неё, отец, громко декламируя, схватил меня за руку, и кинул в снег. Оказалось, в эту минуту я изображала Ифигению в Тавриде».
Уже в возрасте двух лет Татьяна Константиновна узнала, что такое потеря близкого человека. В 1892 году после долгой и мучительной болезни умер дедушка Княжны Великий Князь Константин Николаевич. Об этом печальном событии она вспоминала:
«Наши первые няни, Вава и Ата, сидели вдвоём в детской Мраморного Дворца в Петербурге. Очень громко хлопнула дверь наружных ворот. Вава сказала: “Это хозяин покинул свой дом”. Действительно, в эту минуту, 12 января 1892 года, скончался Великий Князь Константин Николаевич в Павловске».
Эта была лишь первая потеря из череды длинного списка смертей в семье Константиновичей. Волею судьбы Татьяне Константиновне было уготовано пережить всех братьев, став одной из последних в некогда огромной великокняжеской семье.
Княжна Татьяна Константиновна. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Семейное фото Константиновичей. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Татьяна Константиновна с братьями. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Когда Татьяна Константиновна повзрослела, родители стали задумываться о браке своей дочери. Отец, Августейший поэт, очень гордился своей «драгоценной дочуркой». В дневнике К. Р. можно найти много записей, посвящённых Княжне. Вот одна из них: «Татиана была так мила в чёрном с жёлтыми цветами платье». Некоторое время Великий Князь Константин Константинович лелеял мечту о браке своей дочери с Великим Князем Михаилом Александровичем. В дневнике он писал:
«Императрица Мария Фёдоровна позвала меня с женой и Татианой в Гатчину пить чай. Мы доехали туда в моторе минут в 50. Чай пили в саду, под цветущими кустами сирени. Минни с нами чрезвычайно мила, приветлива и ласкова. Видели у неё Мишу, который был в ударе, морил Татиану со смеху, Сандро и Ксению. Когда уезжали, Миша сел к нам в мотор, чтобы указывать шофёру дорогу по парку до выезда из Гатчины. Глядя на Мишу, сидевшего рядом с Татианой, я про себя думал: Ах, если бы..! Но он об ней и не думает».
В 1909 году из заграницы поступило сразу два предложения о возможных претендентах на руку Княжны. Первым был наследник сербского престола Александр Карагеоргиевич, получивший образование в Санкт-Петербурге. Вторым – баварский принц Франц Иосиф. Брак с последним был невозможен, поскольку принц являлся католиком, а Татьяна Константиновна категорически отказалась переходить в лоно Римско-Католической церкви, в то время как династия Карагеоргиевичей занимала шаткое положение на сербском престоле, поэтому родители не решились выдать дочь замуж за серба, опасаясь волнений и революций в этой неспокойной балканской стране.
Княжна Татьяна Константиновна с отцом Великим Князем Константином Константиновичем, матерью Великой Княгиней Елизаветой Маврикиевной и тётей Королевой Эллинов Ольгой Константиновной. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Татьяна Константиновна за рукодельем. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Татьяна Константиновна в костюме Весны. Спектакль «Свадьба Солнца и Весны». ГА РФ
Зимой 1910 года в Осташево Татьяна Константиновна познакомилась с корнетом кавалергардского полка Князем Константином Александровичем Багратион-Мухранским. Он родился 2/14 марта 1889 года в Тифлисе и с детства мечтал стать военным. В 1908 году Багратион-Мухранский был зачислен в пажи при Высочайшем Дворе, а уже через год стал корнетом в Кавалергардском Её Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полку. Молодые люди полюбили друг друга, но о свадьбе не могло быть и речи, поскольку Константин Александрович был не равного положения с Княжной. Князья Багратион-Мухранские являлись лишь одной из младших ветвей рода Багратионов. После присоединения Грузии к России в 1801 году Багратионы вошли в состав российского дворянства и юридически являлись княжескими родами Российской Империи, а не владетельными династиями. Лишь старшей ветви Багратионов – Светлейшим Князьям Грузинским, согласно Георгиевскому трактату, жаловался царский статус, однако вскоре о таком положении решили забыть, и даже потомки последнего грузинского Царя стали в России простыми дворянами. Неожиданно об отношениях дочери узнали ее родители, Великий Князь Константин Константинович записал в своём дневнике:
«По возвращении с поездки меня ожидало горе. Жена, очень взволнованная, передала мне свой длинный разговор с Татианой, которая призналась в своей любви к Багратиону. Им помогал Олег, передав ему о чувствах, и взявшись доставлять письма. Дошло даже до поцелуев».
Багратион-Мухранскому было приказано покинуть Петербург, а Татьяна Константиновна вскоре слегла от горя. Для решения вопроса о возможности заключения брака между Княжной и её возлюбленным был созван семейный совет:
«Говорили о необходимости разрешить Великим Князьям и Князьям Императорской Крови вступать в морганатические браки, для чего надо выработать условия дозволительности их, – писал в своём дневнике Великий Князь Константин Константинович. – Государь не высказал решительного запрещения на брак Татианы с Багратионом, но подтвердил моё решение, что надо терпеливо выждать прохождения целого года с 20 августа, когда Татиана нам созналась».
В конечном итоге, в 1911 году Император Николай II издал указ, разрешивший Князьям и Княжнам Крови Императорской вступать в браки с лицами не равного положения, но потомство от таких браков лишалось прав на престол. Таким образом, брак с Багратион-Мухранским оказался возможным, но перед свадьбой Татьяна Константиновна была вынуждена отказаться от своих прав на российский престол как член Российского Императорского Дома, хотя об этом она никогда не жалела. Её главное желание – быть с любимым человеком – наконец-то исполнилось. В мае 1911 года в Крыму состоялась ее помолвка с Багратионом. В письме на имя Великой Княжны Ольги Николаевны полная счастливых переживаний Татьяна Константиновна рассказывала:
«Я не знаю, что писать, потому что ничего такого не делаю. Я ровно ничего не читаю – т. к. книги теперь в меня не лезут. Очень много вышиваю и тороплюсь кончить работу. Мама часто читает вслух по-немецки. По вечерам мы все вместе играем в игры, днем гуляем. Погода чудная, жаркая, но ветер. Ездила до сих пор не дальше Орианды. Мне очень тоскливо без жениха, зато будет так хорошо, когда он опять вернется. Сегодня ночью он выедет из Тифлиса. Такая будет радость, когда он приедет. Надеюсь, что ты увидишь нас вместе, надеюсь, он тебе понравится. По-моему, иначе и быть не может – но это глупо говорить в моем положении невесты – такие вещи – но это оттого, что я в состоянии невменяемости – Ты с таким состоянием, верно, еще не знакома, но, уверяю Тебя, что ничего нет лучше до поры до времени».
Княжна Татьяна Константиновна с женихом Князем Константином Багратион-Мухранским в день помолвки. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Свадьба Княгини Татьяны Константиновны и Князя Константина Багратион-Мухранского. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Князь и Княгиня Багратион-Мухранские. 1914 год. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
24 августа / 6 сентября 1911 года в Павловском дворце, в присутствии всех членов Императорской Семьи, состоялась скромная свадьба Княгини Татьяны Константиновны и Князя Константина Александровича Багратион-Мухранского. «Татиана была в красивом белом платье с серебром и шлейфом, в Екатерининской ленте и с бриллиантовой звездой, – вспоминал в эмиграции Князь Гавриил Константинович. – На голове у неё, вместо “fleurs d‘orange”, была надета бриллиантовая диадема». Отныне, согласно указу Государя, Татьяна Константиновна титуловалось Её Высочеством Княгиней Багратион-Мухранской, а во время высочайших церемоний она должна была следовать последней, поскольку её брак с грузинским Князем считался при дворе морганатическим. В мемуарах Гавриила Константиновича описывается случай, который ясно показывает, что статус Князя Константина Багратион-Мухранского был намного ниже, чем у его жены:
«Дяденька приехал с Татианой: он вывозил её на придворные торжества, потому что муж её, не будучи “высочайшей особой”, не мог сидеть в царской ложе и участвовать в высочайших выходах вместе с ней».
Несмотря на статус брака, супруги были счастливы. Главным для них было то, что они были вместе. Полная радости и надежд Княгиня Татьяна Константиновна писала о своём муже: «Мой Костя замечательно трогательный муж». 12/21 августа 1912 года в Павловске Татьяна Константиновна родила первенца – сына, который получил имя Теймураз.
«Теймуразик растет, и весит теперь почти 11 фунтов, – писала счастливая мать Великой Княжне Татьяне Николаевне. – Я ужасно счастлива, что могу сама кормить его, это такое нравственное удовлетворение. Георгий и Вера постоянно забегают и любуются им. Георгий также крестный отец и обносил Теймуразика вокруг купели один раз. Как бы я хотела тебе показать Теймураза: ты так много спрашиваешь о нем и он действительно чудесный человек. Сначала глаза его были синие, но все время темнели, так что теперь и неизвестно, какого они цвета – такие темные».
В январе 1913 года Император Николай II назначил Князя Константина Александровича Багратион-Мухранского своим флигель-адъютантом, о чём в личной телеграмме сообщил Татьяне Константиновне в день её рождения. «Мы были словно сумасшедшие от радости, получив телеграмму Государя. Я, прочитав её, так закричала, и мой муж так покраснел, что сестра милосердия подумала, что кто-то умер…», – писала счастливая Княгиня о своих переживаниях Великой Княжне Ольге Николаевне.
6/19 апреля 1914 года в имении Великого Князя Дмитрия Константиновича Кичкинэ в Крыму Татьяна Константиновна родила дочь Наталию. Девочку назвали в честь сестры Татьяны Константиновны, которая прожила чуть больше месяца и умерла в 1905 году от менингита.
Князь Теймураз Багратион-Мухранский и Княжна Наталия Багратион-Мухранская. 1915 год
Изучая многочисленные документы и дневниковые записи, убеждаешься, каким мужественным и одновременно несчастным человеком была будущая игуменья царского рода. В семье Татьяны Константиновны родилось двое детей, мать дала им отличное образование, воспитав в русском духе, но двум другим не суждено было даже появиться на свет… Первая неудачная беременность произошла в апреле 1913 года. Отец Татьяны Константиновны писал:
«От Багратиона телеграмма – просит скорейшего ответа на телеграмму доктора Пивоварова. В последней стояло: “Консилиум нашел необходимым в скорейшем времени прекращение (беременности) ввиду падения веса, быстроты вторичной беременности, перенесения кори, (неразборчивое слово) слабость. Не можем решиться на это без Вашего согласия”. Бедная Татьяна!».
Вторая неудачная беременность случилась в августе 1914 года, спустя несколько месяцев после рождения дочери Наталии. Великий Князь Константин Константинович писал: «У Татьяны в Стрельне случился выкидыш (после одного месяца беременности)… жена ездила туда». Вероятно, слабое здоровье Татьяны Константиновны давало о себе знать. Однажды при встрече с дочерью Константин Константинович записал в своём дневнике: «Она прибыла худенькая и слабенькая».
Счастливая семейная идиллия была нарушена Первой мировой войной. Никто не догадывался, что мир больше не будет прежним. Старшие братья Княгини ушли на фронт, воевать «За Веру, Царя и Отечество». Князь Олег Константинович, брат Татьяны Константиновны, в роковые дни объявления войны записал в дневнике:
«В трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения… Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».
Вскоре в составе Кавалергардского полка на фронт ушёл и Князь Константин Александрович Багратион-Мухранский. О проводах мужа Татьяна Константиновна писала:
«Я провела у моего Кости, на нашей квартире в полку две ночи с воскресенья по вторник. Я провожала его – встала в 2 ч. ночи. Они удивительно хорошо уходили, с песнями, а один солдат на гармонике играл! Все были очень сдержаны, хотя внутри и тяжело – но все счастливы и с восторгом идут за Царя и Родину».
Вскоре лик смерти постучался в дверь Мраморного дворца. 27 сентября / 10 октября 1914 года командовавший взводом Князь Олег Константинович получил тяжёлое ранение близ деревни Пильвишки. Спустя два дня, 29 сентября / 12 октября он умер на руках у родителей в госпитале в Вильно. Даже время не могло залечить боль потери родного человека. Через несколько месяцев после гибели любимого брата Татьяна Константиновна писала в письме Великой Княжне Татьяне Николаевне:
«Совсем не верится, что Олег действительно умер, а не уехал куда-нибудь далеко – в действительности это так и есть – только тело ведь разделяет этот мир от того».
Как и все Константиновичи, в годы войны Татьяна Константиновна занималась благотворительной работой. Она собирала и отправляла на фронт вещи для солдат и офицеров. В Павловске и Мраморном дворце открылись лазареты для раненых. Княгиня с большой теплотой и состраданием помогала раненым бойцам. На Рождество 1915 года она вместе с матерью и сыном Теймуразом вручала подарки раненым солдатам Эриванского гренадёрского полка. Каждый больной получил платок со сладостями, а сёстры милосердия удостоились чашки с сюрпризами. Вскоре Татьяна Константиновна получила от Эриванцев благодарственные телеграммы, пообещав в ответ «работать для них больше и дальше», признавшись, что «в этом вся моя жизнь».
Наступил 1915 год. Никто из Константиновичей не подозревал, что в их дом скоро вновь постучится беда. Весной 1915 года Татьяна Константиновна получила тяжёлое ранение, повредив ногу. Во время прогулки в шарабане с сыном, неожиданно для всех повозка перевернулась и пассажиры выпали. Маленький Теймураз даже не испугался, лишь немного порезав себе лоб, в то время как его мама получила серьёзные увечья. «Полома нет, но порваны связки и шина на 10 дней положена выше колена, чтобы в колене не было выпада», – писала она Великой Княжне Татьяне Николаевне.
На Пасху в Павловск приехал любимый супруг Княгини. Это была их последняя встреча. Во время войны они практически каждый день обменивались письмами. Пребывая на фронте, Константин Александрович делился своими переживаниями и чувствами с супругой. В одном из писем Татьяна Константиновна рассказывала Великой Княжне Ольге Николаевне: «Получила страшно интересное письмо мужа, который 4 дня пропадал, находясь в разведке в тылу германцев!». Из-за больших потерь офицеров на фронте Константин Александрович рвался в пехоту. Желание мужа было не по душе Княгине, но все же она согласилась. 18 мая 1915 года Князь Константин Александрович Багратион-Мухранский был по его личной просьбе переведён в 13-й лейб-гренадерский Эриванский полк командиром 5-й роты. Буквально на следующий день он пал смертью храбрых: «при атаке укрепленных германских позиций убит ружейным выстрелом в голову под Ярославом с. Загроды». Во время атаки на немецкие окопы Князь первым ворвался к неприятелю, увлекая своим примером нижние чины, и сразу же был убит.
Новость о гибели мужа потрясла Татьяну Константиновну. Позднее её брат Князь Гавриил Константинович вспоминал:
«Она сидела и была очень спокойна. Слава Богу, она очень верующий человек и приняла постигший её тяжкий удар с христианским смирением. Она не надела черного платья, а надела все белое, что как-то особенно подчеркивало ее несчастье».
Несмотря на повреждение ноги, Татьяна Константиновна решила ехать на похороны мужа в Грузию. Перед отъездом она навестила больного отца. Позднее Княгиня рассказывала:
«Прощаясь с Отцом, он перекрестил меня, смотря прямо в глаза, мы оба сознавали, что больше не увидимся, и что он даёт последнее благословение».
По пути в Тифлис Княгиня Татьяна Константиновна написала Великой Княжне Татьяне Николаевне: «Хочу скупить все розы в Тифлисе для него, вместо всяких тополей и покрывал». Убитую горем вдову сопровождал брат Князь Игорь Константинович. Похороны прошли в соборе Светицховели. Спустя два дня на Кавказ пришла телеграмма о смерти Великого Князя Константина Константиновича. «Тогда у Игоря и у меня создалось впечатление, что каждое известие сообщает о смерти», – вспоминала этот страшный момент Татьяна Константиновна.
Когда она вернулась в Петербург, гроб с прахом её родителя уже перевезли из Павловска в Петропавловский собор. В день погребения отца в гостиной Великой Княгини Елизаветы Маврикиевны в Мраморном дворце был накрыт очень маленький стол для четырех персон – четырёх вдов.
«Никогда прежде, никогда позже такого не бывало, – вспоминала в эмиграции игуменья Тамара. – Обедали мы четыре вдовы – матушка моя, тётя Оля, тётя Элла и я. Мы были три в чёрном траурном, а настоятельница Марфо-Мариинской в Москве общины в своём одеянии… После обеда матушка и тётя Оля ушли прилечь. Когда унесли столик, тётя Элла села тут же сбоку в кресло. Через пол часа отпевание… Я стала перед ней на колени. Смотрела ей прямо в глаза и она смотрела в глубину моих глаз. Молча. Полчаса. Не произнося ни одного слова. Не открывая глаз. Бурно, скорбно изливала ей свою душу. Передавала ей своё желание, о котором и говорить в то время нельзя было, и которое теперь сбылось».
В день похорон Великого Князя Константина Константиновича Император Николай II оставил следующую запись в своём дневнике:
«Грустно было смотреть на тётю Ольгу, Мавру и в особенности на бедную Татьяну Константиновну, когда опускали тело Кости в могилу».
После гибели мужа и смерти отца Татьяна Константиновна всю себя посвятила детям. Она жила в Стрельне возле своего дяди Великого Князя Дмитрия Константиновича, который тепло и с заботой относился к внучатым племянникам. «Дети, – писала Татьяна Константиновна, – напряженно ждут его прихода. Он их качает и всячески забавляет, и, кажется, все, и он, и дети, и няня, и я одинаково этот момент любим».
Революционные события февраля 1917 года застали Татьяну Константиновну в Петрограде. Вскоре вся прислуга покинула Княгиню. Она осталась одна со своими детьми. Несмотря на царящий хаос, Татьяна Константиновна не забывала семью Императора Николая II, регулярно обмениваясь письмами с его старшими дочерьми. Она была одной из немногих, кто не предал Царскую Семью, сохраняя верность и любовь к августейшим страдальцам. Душою и мыслями она была всегда с ними.
В начале 1918 года Татьяна Константиновна переехала вместе с дядей в Петроград в дом, который располагался на Песочной набережной. Там же поселилась Королева Эллинов Ольга Константиновна и управляющий двором Великого Князя Дмитрия Константиновича Александр Васильевич Короченцов.
Княгиня знала Короченцова с раннего детства. Александр Васильевич был из дворян Области Войска Донского, окончил Пажеский корпус. Позднее он заведовал Двором Великого Князя Константина Константиновича, а с 1911 года состоял на службе при его младшем брате Великом Князе Дмитрии Константиновиче. Со временем Короченцов становится опорой и надёжным другом Княгини. Лишь его одного беспрекословно слушали маленькие Теймураз и Наталия.
«Дети Александра Васильевича страшно любят, – писала Татьяна Константиновна Великой Княжне Татьяне Николаевне в Тобольск. – В то время он единственный, которого они слушают немедленно. Когда никто не может справиться и “няньки и мамки” бессильны перед расшалившимся Муразом или припадках ярости Натуси, довольно одного безмолвного появления Александра Васильевича, чтобы сразу в детской водворился мир».
В марте 1918 года троих братьев Татьяны Константиновны – Иоанна, Константина и Игоря – выслали в Вятку. А вскоре в Вологду был отправлен и любимый дядя Великий Князь Дмитрий Константинович. Княгиня вместе с детьми поехала с ним в ссылку. Её саму не арестовали лишь потому, что она формально уже не относилась к Дому Романовых. Перед поездкой в Вологду Татьяна Константиновна писала:
«Где и как будем жить, еще не знаем. Я этим не смущаюсь, лишь бы быть вместе. Когда вполне полагаешься на волю Божию, то ничто не может ни огорчить, ни устрашить… Вещей можно очень мало брать, т. к., вероятно, пропадут… В этом отношении у меня счастливый характер. Я не заставляю себя не привязываться к вещам… Лучше хранить и любить «сокровище неветшаемое»».
О своей жизни в Вологде Татьяна Константиновна рассказывала в одном из писем Великой Княжне Татьяне Николаевне:
«Живем мы в двух комнатах, которые занимаем в квартире, в которой живут старики-хозяева и 2 жилички. Ванная, уборная и кузня общая на 9 человек. Уборную нужно брать с бою, т. к. та всегда занята. Когда нужно мыть руки, мы идем все сразу в уборную, но сегодня опоздали и потому детям вымыли руки одеколоном. Дяденька один устроил себе умывальник в комнате. Он живет с Александром Васильевичем, а я с 2-мя детьми. В детской мы все и питаемся. Приехали мы впятером».
Татьяна Константиновна до конца старалась оставаться с дядей, скрашивая его страдания и боль. Но неожиданно для всех летом 1918 года Великий Князь Дмитрий Константинович был арестован и отправлен в дом предварительного заключения в Петроград. В след за дядей она также возвращается в город на Неве, обосновавшись на частной квартире. Обстановка в бывшей столице становилась с каждым днём всё хуже. Продовольствия не хватало, вокруг царили хаос и анархия, в городе бушевал устроенный чекистами красный террор. Великому Князю Дмитрию Константиновичу не суждено было выйти на свободу. В ночь с 29 на 30 января 1919 года он был расстрелян вместе со своими двоюродными братьями в Петропавловской крепости.
Александру Васильевичу Короченцову удалось устроиться в украинское представительство. Не долго думая, Татьяна Константиновна решает больше не испытывать судьбу и покинуть Петроград. Её путь вместе с детьми лежал на юг. Она покидала свой родной город в дипломатическом вагоне. Выезд смог организовать Короченцов. Через Киев и Одессу Княгиня вместе с детьми и Александром Короченцовым по приглашению королевы Марии Румынской оказалась в Бухаресте. Предположительно, в румынской столице Татьяна Константиновна жила в старом королевском дворце на престижной улице Calea Victorie. Находясь в Румынии, она узнала страшную новость о гибели своих братьев под Алапаевском и расстреле всей Императорской Семьи в Екатеринбурге. Вскоре она с детьми и преданным Короченцовым уехала в Швейцарию, где скромно, без широкого афиширования, они обвенчалась 9 ноября 1921 года в одном из храмов в Лозанне. Супруги поселились в небольшом городке Веве, жили в большой избе, держали корову, свиней, кур и кроликов, без прислуги вели большое хозяйство. Но семейное счастье продлилось недолго, спустя три месяца Короченцев умер от дифтерии.
Александр Васильевич Короченцов
Княгиня Татьяна Константиновна с детьми в Югославии
Княгиня Татьяна Константиновна с сыном и дочерью. 1930 год. Архив Тбилисского национального архива
Княгиня Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская с дочерью Наталией и сыном Теймуразом в Русском кадетском корпусе в Югославии
После смерти мужа Татьяна Константиновна полностью отдала себя воспитанию детей. Сын Теймураз поступил в русский кадетский корпус в Югославии, а дочь Наталия – в Мариинский Донской институт в городе Белая Церковь. Живя в Швейцарии, Княгиня Татьяна Константиновна изо всех сил пыталась помочь русским беженцам, занималась благотворительной помощью для общины Крестовоздвиженского женевского собора, где была прихожанкой. Являясь с детства глубоко религиозным человеком, она всегда приходила на помощь священникам и прихожанам, по мере сил и возможностей помогала материально приходу, устраивала ярмарки и благотворительные концерты. В знак особой признательности прихожане в 1924 году выбрали Татьяну Константиновну старостой собора. При активном участии Княгини в 1925 году при храме была открыта приходская школа для детей разных национальностей, а в 1938 году Татьяна Константиновна помогла местному «Владимирскому комитету» организовать выставку, посвящённую 950-летию Крещения Руси.
Княгиня Татьяна Константиновна с юношеских лет интересовалась монашеством, о чём свидетельствуют воспоминания её сестры Княжны Веры Константиновны: «Татьяна всегда была особенно религиозной и мечты о монашестве посещали её с отроческих лет». После Второй Мировой войны она приняла твёрдое желание принять монашеский сан, о чём откровенно рассказала своему духовнику митрополиту Анастасию, главе Русской Зарубежной Церкви. В декабре 1946 года она была пострижена в монашество с именем Тамара, в честь грузинской царицы Тамары, которая являлась предком первого мужа Княгини. На постриге присутствовал иеромонах Антоний (Медведев), будущий Архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский. По благословению митрополита Анастасия, инокиня Тамара уехала в Святую Землю, где до 1951 года пребывала в Гефсиманском монастыре. Позднее она перешла в Спасо-Вознесенский монастырь на Елеонской горе. В те годы этот монастырь являлся самым крупным монашеским поселением Русской Зарубежной Церкви. Вскоре указом Архиерейского Синода РПЦЗ от 13 августа 1951 года монахиня Тамара стала игуменьей Елеонского монастыря, приняв дела в обители в крайне запущенном и плачевном состоянии. О сложностях, с которыми столкнулась игуменья Тамара, писал в своих путевых записках архиепископ Чикагский и Детройтский Серафим (Иванов), посетивший Елеон осенью 1952 года:
«Много забот было у матери игуменьи Тамары. Неотложная задача – отремонтировать хотя бы ещё две цистерны для воды, а их в монастыре в то время насчитывалось около десятка. Землетрясение 1927 года повредило все цистерны, а с того времени починить удалось только две. Одну маленькую цистерну игуменья Тамара сумела починить за несколько сотен долларов, но даже трех цистерн явно недостаточно для обители. В странноприимном корпусе и во многих монашеских кельях зимою текли крыши. Некоторым монахиням во время сильных дождей приходилось спать в кельях под зонтиком. Матушке Тамаре срочно пришлось изыскать большую сумму денег для ремонта крыши на колокольне. Потолок трапезного храма обвалился, нужен был основательный ремонт цистерн для сбора зимою дождевой воды. Ценная на Елеоне вода раздавалась один раз в неделю всем сестрам по одному ведру для питья и столько же для хозяйственных нужд».
Постепенно монастырь стал преображаться и умножаться новыми насельницами. На Елеоне при активном участии игуменьи Тамары была открыта больница, иконописная и золотошвейная мастерские. В обитель принимались православные девочки-арабки, их учили русскому языку, математике, церковнославянскому и рукоделию. «Матушка Тамара поддерживала русский дух в обители и старалась дать арабским девочкам русское образование, – вспоминали позднее монахини Вероника и Екатерина. – Она сама преподавала им русский и церковнославянский языки, русскую литературу». За годы настоятельства игуменьи Тамары в обитель было принято около двадцати таких послушниц, однако не все они стали монахинями, кто-то выбрал путь жизни в миру. Игуменье Тамаре удалось наладить контакты с Иерусалимским Патриархатом, упрочить положение Русской Духовной Миссии в Палестине, подружиться с тогдашним королём Иордании Хуссейном и его матерью королевой Зейн аль-Шараф, к которой по личному приглашению Её Величества матушка Тамара дважды ездила в Амман, где она смогла заручиться важным покровительством православной русской обители со стороны королевского дома Иордании. Чтобы навестить сестру, каждый год из США на Елеон приезжала Княжна Вера Константиновна. Дети также не забывали игуменью Тамару, старались как можно чаще навещать мать и проводить с ней время. Однако своих родственников она никогда не посвящала в проблемы обители. Как настоящая игуменья, матушка Тамара предпочитала не говорить на мирские темы, беседуя исключительно на духовные. Игуменья Александра (Чернявская) вспоминает:
«Матушка Тамара жила только монастырем, внутренне не касаясь мирской жизни. Она не входила в подробности жизни сына и других родственников, никогда не спрашивала Ирину Сергеевну о семейных проблемах. У Ирины Сергеевны с мужем Теймуразом Константиновичем не было детей, поэтому они обратились к матушке Тамаре с просьбой помолиться о рождении ребенка. На это она с удивлением ответила: “Вымаливать дитя не мое дело: это воля Божия. Значит, Господу так угодно. Вам итак Господь дал очень много – вы любите друг друга. Живите и радуйтесь, благодарите Бога за то, что имеете”».
В обители все без исключения любили свою настоятельницу. «Старшие монахини Елеонской обители, принятые в монастырь в годы правления настоятельницы Тамары, называли её между собою не только “царственной игуменьей”, “иконой Старой России”, но и нежно – “дорогой аммой”», – вспоминали позднее насельницы Елеонского монастыря.
Монахиня Тамара. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Матушка Тамара с арабскими послушницами. Архив А. Г. Холодюка
Игуменья Тамара возле колодца Спасо-Вознесенского монастыря. Архив Княгини И. С. Багратион-Мухранской
Княжна Вера Константиновна в гостях у сестры на Елеоне. Архив Павловского музея-заповедника
Матушка Тамара и инокиня Лариса. Архив А. Г. Холодюка
В 1975 году по болезни игуменье Тамаре пришлось оставить пост настоятельницы Елеонского обители. Она стала плохо слышать, перестала разговаривать по телефону, просила, чтобы родные писали ей письма или телеграммы. Говорят, что когда сестры стали её просить отодвинуть сроки ухода, матушка Тамара прочитала им несколько поэтических строчек своего отца, известного под инициалами «К. Р.»:
Когда креста нести нет мочи,
Когда тоски не побороть,
Мы к небесам возводим очи,
Творя молитву дни и ночи,
Чтобы помиловал Господь.
Летом 1979 года матушка Тамара заболела, врачи обнаружили на левой ноге тромб. Врачи решили, что больная не выдержит хирургического вмешательства, поэтому операцию проводить не стали. У постели умирающей ежедневно читали церковные службы и акафисты, из США прилетела Княжна Вера Константиновна, чтобы быть возле умирающей сестры. О последнем дне земной жизни матушки Тамары сегодня вспоминает одна из монахинь Елеонского монастыря:
«В день Преображения Господня матушку Тамару посетил греческий митрополит Василий Кесарийский в сопровождении архимандритов и диакона. Возложив на тяжко болящую омофор, митрополит со слезами, коленопреклоненно прочитал молитву на исход души. В праздник Успения Пресвятой Богородицы умирающую матушку Тамару причастили. После обеда она мирно отошла ко Господу».
Монахиня Христина очень хорошо запомнила момент кончины игуменьи Тамары:
«Когда она умерла, то её голову положили на мои колени, и я её держала как живую, боясь пошевелиться. А мать Екатерина и наша больничная, мать Марфа, начали её поворачивать, а я им кричу: “Осторожно, осторожно – ей может быть больно!”. А ведь мне было уже 35 лет, я не могла поверить, что она умерла! Всё думала, ей больно будет. Забыла, что она уже умерла, и её телу уже ничего не будет больно. И это осталось в моей памяти навсегда. Она умерла в 1979 году, в пол четвертого после обеда. В этой келье сейчас живет мать Екатерина. А потом приехал её сын Князь Теймураз, но уже не застал её живой. Он встал в келье на колени, и так плакал тихо-тихо…».
Позднее епископ Лавр (Шкурла) вспоминал:
«Я навсегда, на всю жизнь запомню, какой любовью окружали ее… весь месяц ее духовные дочери. Самая младшая из них после кончины матушки сказала, заплакав, что, вот она четыре года здесь и никогда матушка ее не побранила… А на это другие – постарше, сказали: “А разве нам хоть когда она резкое слово сказала!?”. “А со мной (прибавила одна) матушка под столом играла, когда я была маленькой принята ею!”».
Отпевание и погребение игуменьи из Царского Рода состоялось на следующий день после её праведной кончины. Согласно завещанию, игуменью Тамару похоронили за алтарём главного храма монастыря без гроба. При отпевании архиепископ Антоний (Медведев) произнёс следующие слова:
«Здесь теперь я навсегда запомню, как на святой горе Елеонской Матушка Игуменья Тамара, дочь дивного представителя нашего многострадального царского рода, сменившая звание этого рода своего на смиренное монашество, отходила ко Господу, оставляя всем любовь свою, которая никогда не умирает, и окруженная любовью своих духовных дочерей. Простимся с нею и будем надеяться, что Матушка Тамара, слышащая наши молитвы о ней, молится и будет молиться о всех нас, а особенно о своих духовных дочерях, так ее возлюбивших».
Монахиня обители Феоктиста рассказывала о прощании:
«Строго-уставно шел чин монашеского погребения. Грустно звучал перебор колоколов… А перед последним целованием слово Владыки о почившей Матушке прозвучало с такой силой и сердечной искренностью, что буквально вся церковь рыдала. Но вот и последний путь Матушки к месту земного упокоения. Могила уготована за алтарем Вознесенского храма, рядом с могилой первой настоятельницы Елеона Монахини Евпраксии. Последняя лития… Образом креста осыпается тело землею и поливается елеем… По завещанию Матушки, тело предается земле без гроба. Последний перезвон колоколов… Уже и крест осенил свежую могилу, а сестры и молящиеся не расходятся, творя молитвы за всех любившую и всеми любимую Игуменью Тамару».
Последний день жизни матушки Тамары. 28 августа 1979 года. Архив А. Г. Холодюка
Погребение Игуменьи Тамары за алтарём Вознесенского собора. Архив А. Г. Холодюка
Могила матушки Тамары – игуменьи из Царского Рода Романовых
После похорон Теймураз Константинович собрал в кельи матери все её письма к детям, личные документы, бумаги и фотографии, и увёз с собой в Нью-Йорк. В 2007 году эти редчайшие и ценнейшие документы были переданы его вдовой Княгиней Ириной Сергеевной Багратион-Мухранской Тбилисскому национальному архиву.
В заставке использована фотография Игуменьи Спасо-Вознесенского монастыря Тамары из архива Княгини И. С. Багратион-Мухранской
© Иван Матвеев, 2019
© НП «Русская культура», 2019
