Белые ночи — символ Петербурга, источник вдохновения для многих поэтических умов.
Выражение «белые ночи» стало общеупотребительным после выхода в свет повести Федора Достоевского «Белые ночи»(1848), оно означает время влюбленности и мечтаний («Вчера было наше третье свиданье, наша третья белая ночь»). Однако Морис Михельсон (1825-1908), российский ученый и педагог, который занимался изучением русской фразеологии, в книге «Русская мысль и речь: свое и чужое» (1902-1903), ссылаясь на французское выражение «Passer une nuit blanche» («провести ночь без сна»), полагал, что выражение «белая ночь» означает «бессонная».
Художник Александр Бенуа, тонко чувствующий особенность Петербурга, писал: «Белые ночи – сколько о них уже сказано и писано. Как ненавидели их те, кто не могли к ним привыкнуть, как страстно любили другие. Но нигде белые ночи так не властвовали над умами, не получали… такого содержания, такой насыщенности поэзией, как именно в Петербурге, как именно на водах Невы. Я думаю, что сам Петр, основавший свой Петербург в мае, был зачарован какой-нибудь такой белой ночью, неизвестной средней полосе России».
Певец петербургских сумерек Александр Блок писал о белых ночах как о времени тревожном, которое «вынимает» человека из привычного мира обыденности и вовлекает в мир таинственный, полный страстей и безумств. В стихотворении «Май жестокий с белыми ночами», поэт обращается к времени, в котором чудятся «женщины… с вечно смятой розой на груди» и просит освободить его от разрушительной силы: «Пробудись! Пронзи меня мечами, от страстей моих освободи!» Стихотворение было опубликовано в 1908 году в 11 номере петербургского журнала «Золотое руно», в котором в то время работал Блок.
О нежном, тревожном очаровании белых ночей писал Александр Куприн в рассказе «Белые ночи»(1904): «Их странное томление начинается с восьми, девяти, одиннадцати часов вечера. Ждешь ночи, сумерек, но их нет. Занавески на окнах белые. Тянет на улицу». Но стоит только в белую ночь «сгорбившись, осторожно, крадучись» выйти на петербургскую улицу, как люди, точно в старинной сказке, лишаются тени. Белая ночь виделась писателю как некий портал, через который человек попадает в пропасть, в бездну. Исчезнут жители, но Петербург переживет их. «И вот будут проходить дни и ночи… И по ночам будут стоять молча огромные дома, и церкви, и статуи с незрячими, устремленными вперед глазами, и музеи, и театры… И бессонный свет белых ночей будет таинственно ласкать бронзу и камень».
Словосочетание «Белые ночи» стало активно использоваться в XX веке в качестве названия для периодических городских изданий. В период 70-х годов в Ленинграде издавался сборник документально-художественных очерков «Белые ночи», а в начале XX столетия в Петербурге существовало несколько литературных альманахов с таким названием. С одним из них можно ознакомиться на портале Президентской библиотеки им.Б.Ельцина. Это юмористический альманах «Белые ночи» (1905): «духоподъемный, бюрократофобский, свободофильский, сплин врачующий», в котором «все достойное осмеяния». Издателем «брошюры нового времени» был поэт и журналист Евгений Сно, писавший под псевдонимом Евгес Поцелуев.
Противоречивое настроение по отношению к белой ночи передано в музыке. Фортепианный цикл Петра Чайковского включает пьесу «Май. Белые ночи», эпиграфом к которой взяты строки из стихотворения Афанасия Фета «Какая ночь! На всем какая нега!» Композитор Юрий Буцко в 1968 году написал одноактную оперу «Белые ночи». Она была поставлена в Мариинском театре.
Современный Петербург известен музыкальными фестивалями «Белые ночи». Этот фестивальный бренд уходит корнями в середину XX века. Первый ленинградский фестиваль «Белые ночи» прошёл в июне в 1958 году, в нем участвовали практически все культурно-просветительные учреждения Ленинграда. В городских садах звучала музыка, в библиотеках устраивались выставки, в музеях проходили Дни открытых дверей, на заводах научные сотрудники библиотек и музеев читали лекции, в которых рассказывали о событиях мира искусства. Центральным местом для проведения концертов был избран ЦПКиО им. С.М.Кирова.
Белые ночи Петербурга запечатлены самой жизнью, они неотвратимы и неизбежны – как писал поэт Виктор Кривулин, их «ото лба не отнять» и «со щек не стереть». Человек, находящийся в «окружении гипсовых слепков» архитектуры Петербурга, в его «беспредельной белесой мгле», словно поставлен в условия существования «белого мира», в котором он стремится «согреть онемевшие формы дыханьем и взглядом», осмыслить загадочное явление белой петербургской ночи, тем самым возвысив ум над её бессонницей и мечтанием.
На заставке использована фотография Бориса Смелова, 1975.
