Дмитрий Прокофьев. ОЛЕГ ОХАПКИН И ЕВГЕНИЙ ШЕШОЛИН

Олег Охапкин и псковский альманах «Майя».
Об одной истории русского самиздата словами её участников

Из «Биографии» Олега Охапкина, помещённой в книге его стихов «Любовная лирика» (2013 год):

С 1979[-го] по 1986[-й годы] — эпоха литературного подполья с непременной работой оператором газовой котельной. Стихи печатались в машинописных журналах «Обводный канал», «Часы», «37», «Вече» (Москва) и других… [1]

В число «других» входил и псковский альманах «Майя», который в отличие от названных изданий, являвшихся для Охапкина, в конечном счёте, лишь средством публикации, оказался, в некотором роде, и его проектом.

Из справки «Литературный альманах «Майя»», составленной одним из его авторов и редакторов Мирославом Андреевым (1998 год):

Литературный альманах «Майя» основан в 1980 году в г Пскове, где в основном выпускался и в дальнейшем до 1993 г включительно. Вышло в свет шесть номеров… Издание по ряду объективных причин имело сугубо локальную известность, постепенно обретая скорее характер некоего текстохранилища, нежели периодического издания с определённым идеологическим лицом. Основателями-соредакторами альманаха являлись трое поэтов: Мирослав Андреев, Евгений Шешолин из Пскова и Анатолий Соколов (Нестеров) из Фрунзе (Бишкека), каковыми и оставались — А. Соколов до 1987 г, когда после № 3 разошёлся во взглядах на издание с соучредителями, а Евгений Шешолин — до своей трагической гибели в апреле 1990[-го]. [2]

Майя (санскрит. букв. иллюзия), в древнеиндийской мысли магическая сила сотворения, иллюзия, видимость. [3]

Из Предисловия Евгения Шешолина к 4-му выпуску альманаха «Майя»:

Название… раздражит ортодоксов, как любой плюрализм. Но нечто несказáнное пребывает за покрывалом майи, за пеленою слов… [4]

Из Предисловия М. Андреева «Избранник Эвтерпы» к Полному собранию стихотворений Евгения Шешолина (январь 1998 года):

Слово «Майя» я впервые услышал из его (Шешолина. — Д. П.) уст — он раньше меня открыл эпохальную «Игру в бисер» Гессе. …когда придумывали имя альманаху, я настоял на «Майя» — истинно плюралистичный Евгений согласился. [5]

Из Предисловия М. Андреева к книге Евг. Шешолина «Измарагд со дна Великой» (1999 год):

Ещё в 1978 году Евгений знакомится в Петербурге с младшим приятелем Иосифа Бродского поэтом Олегом Охапкиным, широко печатавшимся в самиздате и за рубежом и, разумеется, вместе со всеми близкими по духу находившимся под пристальным вниманием КГБ. В 79-ом Шешолин знакомит с Охапкиным уже автора этих строк, и у нас назревает идея своего самиздата с привлечением всех, кого мы повстречали в жизни достойных имени поэта.[6]

Из письма друга соредакторов «Майи» протодьякона Свято-Никольского патриаршего собора в Нью-Йорке Игоря Паначёва составителю этого сообщения (3-го октября 2014 года):

Я помню ту встречу, на которой была учреждена МАЙЯ. Происходила она на старой Славиковой квартире… Присутствовали четверо: Мирослав Андреев, Евгений Шешолин, Артём Тасалов и ваш покорный слуга. Пили сухое вино; если не ошибаюсь — белое. Вопросов для обсуждения было не много, но все они были серьёзными: за самиздат тогда карали по-взрослому. Один из вопросов — название. МАЙЮ… Славик… продавливал… весьма активно и даже агрессивно. А поскольку двое из четверых в редакционный коллектив впоследствии не вошли, а позиция Шелошика (дружеское прозвище Евгения Шешолина. — Д. П.) была весьма толерантна, то и название закрепилось.
Другим — и чрезвычайно принципиальным вопросом — была публикация/не публикация за рубежом. Позиция по этому вопросу определяла градус ответственности — в том числе и уголовной по тогдашнему кодексу РСФСР. Один из участников собрания, впоследствии так и не вошедший ни в редакционный, ни в авторский коллектив, был категорически против зарубежной публикации. При этом им выдвигалась весьма остроумная теория: словесность — наипаче изящная — есть народное достояние, и негоже его (достояние) по заграницам разбазаривать. Остальные собравшиеся не смогли проникнуться державоохранительным пафосом, и было принято решение в пользу зарубежа. Последствием этого решения стал выход знатного державо-теоретика из кворума. И — само собой — встал вопрос о практическом воплощении замыслов.
Надежды о патронате возлагались на Олега Охапкина.
В Псковском пединституте на заочном отделении учился Ник Ник Епишев (впоследствии ставший священником). Он жил в Питере и он нас познакомил с Олегом Охапкиным.

Из воспоминаний Артёма Тасалова «Поэт Евгений Шешолин (Попытка знакомства)», написанных 5 мая 2000-го года:

Август 1979 года.
В Питер подбил ехать Женя — повидать Олега Охапкина…
До Охапкина ехали долго — жил он где-то на окраине [*] — зелени много — пух летел? — хорошо. Охапкин Олег сам тоже хорош оказался — красивый, статный, свободный; до сих пор помню его и люблю. Ночевали у него на полу. Что-то пили, читали свои стихи. А он, молодец, терпеливо слушал наши по сути детские ещё вирши.
За Шелошика мы (с Мирославом Андреевым. — Д. П.) незримо боролись, а он (Шешолин. — Д. П.) со всеми ладить умел.
Первая трещина меж нами глянула, когда задумали журнал издавать — вот тогда он (Мирослав. — Д. П.) перетянул. Назвал его — «Майя», а в майю я мистически лезть боялся и не хотел. Я хотел — «Слово», — банально теперь, конечно, видится, но для меня тогда — принципиально. И потом, Мирослав и Женя уже сразу его видели в диссидентском контексте, а я этого не хотел. Долго колебался — несколько лет — и когда окончательно вступать отказался — Мирослав мне этого не простил — написал мне в Москву письмо, где посылал меня в метафизическую бездну перерождений — на самое дно — злое такое письмо — и если б не Крест Христов — мог бы я туда и споткнуться. [7]

Из Предисловия Мирослава Андреева «Избранник Эвтерпы» к Полному собранию стихотворений Евгения Шешолина (январь 1998 года):

Ещё летом мы побывали в Петербурге у поэта Олега Охапкина, друга Иосифа Бродского и участника многих сборников Самиздата, который и вдохновил нас на собственное предприятие — альманах «Майя», обещая, помимо своего участия, материалы многочисленных друзей-поэтов и переправку номеров за границу. [8]

Из редакционной статьи М. Андреева «»Майя» за 10 лет» (1990 год):

«Майя» I была создана в мае 1980 года после того, как сплелась цепочка: Азия — Псков — Петербург, — усилиями М. Андреева, Е. Шешолина, А. Нестерова (Соколова). [9]

Из «Предисловия к 4-му номеру альманаха «Майя»» Евг. Шешолина (декабрь 1987 года):

Ранним летом 1980 года мы сидели на каких-то ненужных ржавых рельсах возле самой Сосновой Поляны и связывали из листов первые номера нашей «Майи». Точнее, непосредственно этим занимался Соколов, никому, кроме себя, не доверявший общее наше детище, — скрупулёзный, серьёзный. Молодой, я прихлёбывал из горлышка праздничный марочный портвейн (о, «Чёрные глаза»!..), а друг мой Андреев удачно лавировал между соредактором и бутылью. Начиналось одно из бесчисленных российских предприятий, драгоценное полной своей беззащитностью и ненужностью окружающим…
Конечно, мы надеялись на некий успех!.. У нас не было целей, не было программы. Единственным критерием для пропуска являлись желание и класс. Нас объединяла ненависть к конъюнктуре, крепкая (как оказалось) вера в себя, провинциализм, желание хоть что-то противопоставить рутине социально-литературных боёв, нетерпение и сама жизнь. [10]

Из редакционной статьи М. Андреева 1990 года «”Майя” за 10 лет»:

«Старик» Охапкин переправил первый нумер за окиян… Кузьминскому, и тот даже вроде бы где-то его «пихнул» (не видели), что-то сказав по «Голосу» (не слышали). [11]

Из письма Олега Охапкина Константину Кузьминскому от 18 октября 1979 года:

Здесь я надыбал трёх поэтов на псковской земле, совсем молодых, но это уже не то, что было в нач 60-х и 70-х г. И даже можно сказать, что наступила известная пауза в поэтическом процессе. [12]

Из письма Олега Охапкина Константину Кузьминскому от 9 ноября 1979 года:

Однако в обозримом будущем я пока не вижу культурной смены. После нас пришло какое-то немощное поколение. Видимо, природе свойственно устраивать некие паузы в сквозном своём развитии. [13]

Из заметки К. Кузьминского «»Майя». Пятидесятники» (1983 год):

Не сказал бы. Сказал бы обратное. Полученный сегодня через «Хронику Пресс» поэтический сборник «Майя» — явился как бы подарком с небес. Тщетно объяснял я издателю, что неведомо мне — что там творится «на просторах Родины чудесной», в Сибири, Средней Азии, провинции и Закавказье. И, действительно, БЫЛО неведомо. Ведомо зато теперь.
«Три псковича» Олега Охапкина — обернулись мощнейшим и интереснейшим литературным содружеством (не группой!) из всех, что я наблюдал в последние 20 лет. Годы рождения — 1959, 1951, 1957, 1950, 1953, 1955. Родом из: Пскова, с Алтая, из Одессы, Новосибирска, Магадана, Краславы.
И это покроет мне 3-й том, «ПРОВИНЦИЮ», зиявшую дырами.
На 7 «иногородних» авторов — в сборнике присутствовали 2 «известных ленинградских поэта», Охапкин и Куприянов. Которые оказались, увы, несравненно бледнее «провинциалов»…
Я не буду здесь разбирать творчество обалденных и сравнительно юных поэтов. Сборник целиком будет воспроизведён в 3-м томе. Из 7-ми авторов — не понравилась мне … только проза одного (который не поэт и, на мой взгляд, ещё не прозаик)! Даже стихи Т. Николаевой (Нейник), и те. Одно из них, первое, с посвящением «Н. Г.» — и по смыслу, Наталии Горбаневской. Отчего бы и нет?
Так что «культурную смену» — я вижу. А вот Олег, участник и, возможно, вдохновитель сборника — стал уже в позицию престарелого мэтра, хотя старше их — не так уж на много. А Куприянов — так и вообще, почти ровесник. Однако, петербуржское «местничество» (приемлемое и допустимое в полемике с москвичами) закрыло глазики двум «известным поэтам». [14]

Из редакционной статьи М. Андреева «»Майя» за 10 лет» (1990 год):

Слава не прогрохотала над нашими головами, зашумели другие ветра. Так как политического мотива не было («чистая поэзия»), уголовный оказывался ещё и более предпочтительным. [15]

Олег Охапкин. Ленинград, пер. пол. 1980-х

Из письма Евгения Шешолина Олегу Охапкину (1985 год):

Признаюсь, что толчком к письму были прочитанные Ваши стихотворения, и я вспомнил Олега Охапкина с голосом мэтра, всё ту же (так уж пришлось!) Сосновую Поляну, сиамского кота в коробке и Бог знает, что ещё. Написав так (а это действительно так), вдруг понял, что это — только поверхность правды, а Вы пребываете во мне надёжным столпом там, «у лысины хмурого моря». Мне не кажется разумным прерывать общение, и очень рад был бы Вас увидеть…
Наверно, Вам известны плачевные результаты заварившейся каши с моими друзьями? Толик получил 3,5 г строгого (!), Славик 3 г химии…, а Пино (дружеское прозвище Игоря Паначева. — Д. П.) отделался условным испугом. Вы, наверно, по-своему оцените случившееся, потому этой информации достаточно. Есть и нюансы, как-нибудь при встрече.
Как живёте Вы — совершено не представляю. Слышал через Николая Ник (Епишева. — Д. П.), что работаете опять на котельной. Но где? Сообщите, пожалуйста, где Вас искать, если я приеду! Часто я волнуюсь за Вас и молюсь по-своему. Тревожное чувство оставила последняя встреча. Я не сравниваю, просто раньше Вы вообще мне казались по-мужицки здоровым, а тут выступил Петербург. Когда я вспоминаю Вас периода последних 2-х лет, меня параллельно обычно настигает глубокое подозрение реальности и ценности внекультового (секулярного, или как там?) искусства. Вы ставите такой вопрос своей фигурой, — вопрос не новый, но для меня здесь в душу заострённый. И всё-таки, всегда убеждаюсь в положительном. Летопись ли (а она — она имеет неутилитарную ценность?), молитва души — как хотите (проскулю псалом)! Для меня Вы не только далёкий ленинградский старший друг с иным воспитанием, точками зрения (да простит Флоренский!), но и близкий мне по духу, большой русский поэт, в судьбе которого и я почему-то где-то замешан… [16]

Примечания

[1] Цит. по изд.: Охапкин Олег. Любовная лирика / Сост. Татьяна Ковалькова. СПб., 2013. С. 122.
[2] Андреев М. Литературный альманах «Майя». Краткая справка // Новое литературное обозрение. 1998. № 34 (6). С. 297.
[3] Майя // Философский энциклопедический словарь / Гл. редакция: Л.Ф. Ильичёв и колл. М., 1983. С. 333.
[4] Шешолин Е. Предисловие к 4-му выпуску альманаха «Майя». Цит. по: Шешолин Евгений. Измарагд со дна Великой. Полное собрание стихотворений в трёх книгах / Сост. и коммент. М. Андреева. С. 499. Далее: ПСС. Машинописный экземпляр в архиве составителя сообщения.
[5] Андреев М. Избранник Эвтерпы // ПСС. С. V-VI.
[6] Андреев М. Об авторе // Шешолин Евгений. Измарагд со дна Великой. 100 избранных стихотворений. Псков, 1999. С. 6.
[*] В то время Охапкин проживал в Сосновой Поляне близ Петергофа на улице Тамбасова.
[7] Тасалов А. Евгений Шешолин: попытка знакомства // Шешолин Е. Солнце невечное / Сост. и ред. А. Белоусов и Г. Шешолина. Резекне, 2005. С. 253-254, 256.
[8] Андреев М. Избранник Эвтерпы. С. I.
[9] Андреев М. «Майя» за 10 лет // Майя. Литературный альманах. Вып. 5. Псков, 1990. С. 304.
[10] Шешолин Е. Предисловие 4-му выпуску альманаха «Майя». Цит. по: ПСС. С. 487-498.
[11] Андреев М. Указ. соч. С. 304.
[12] Цит. по: Кузьминский К. «Майя». Пятидесятники // Антология новейшей русской поэзии у Голубой Лагуны: В 5 т. / Константин К. Кузьминский и Григорий Л. Ковалёв. Т. 4Б. Newtonville, Mass., [1983]. С. 143.
[13] Там же.
[14] Там же.
[15] Андреев М. «Майя» за 10 лет // Майя. Литературный альманах. Вып. 5. Псков, 1990. С. 304
[16] Цит. по: ПСС. С. 511-512.

© Дмитрий Прокофьев, 2015
© «Охапкинские чтения» №1, 2015
© НП «Русская культура», 2017