Со времен знаменитого «Романа о Розе» (XIII век, оригинал на старо-французском языке) Роза как символ Женщины не сходит со страниц романтической литературы. Тут, казалось бы, все ясней ясного. Однако в этом извечном символе таятся тонкости и ухищрения. Вот стихотворение Гийома Аполлинера из раннего цикла «Алкоголи» под названием «Аннù» – «Annie». Здесь тонкость кроется в игре омонимами «бутон» и «пуговица» – bouton.
В Техасе на побережье
По дороге на Гальвестон
Есть огромный сад утопающий в розах
И он окружает со всех сторон
Виллу что схожа с огромною розой
Когда мне случается мимо идти по дороге
За оградой я женщину вижу она
В саду неизменно гуляет одна
И мы глядим друг на друга
Она менонитка и носит упрямо
Одежду без пуговиц таков ритуал
Две штуки и я с пиджака потерял
Единоверцы мы с этою дамой
(Перевод М. Кудинова)
«Ses rosiers et ses vêtements n’ont pas de boutons», что буквально – «ее розарий и ее одеяния не имеют бутонов (и пуговиц)». Розарий, согласно поэтической традиции, символизирует женские прелести. Итак, поэт, проходя по улице, часто видит розарий – огромный сад роз и большую виллу, похожую на розу. А в саду часто гуляет одинокая женщина. И вот поэт позволяет себе на ее счет довольно-таки язвительную двусмысленность. Дело в том, что эта Аннù – меннонитка, приверженница довольно угрюмого религиозного течения, святоша, и посему, исполняя ритуал, носит одежду без пуговиц. Мало того: она даже в своем саду избегает бутонов, очевидно, не допуская прозрачных ассоциаций. Поэт саркастически шутит: «ее розарий и ее одежда без бутонов (пуговиц)». Тут важно еще, что розарий – это католические четки в виде роз, ну а дама – святоша. Поскольку ее сад без бутонов – он явно зрелый, вероятно, уже отцветающий… как и женщина, у которой не найти уже розовых бутонов ее груди… Возможно, она вообще плоскогрудая. Поэт мысленно называет ее Аннù, хоть с нею не знаком. Имя это ассоциируется со словом annè – год, так что дама явно немолода. Но поэт вроде бы не при чем, он всего лишь констатирует факт: в розовом саду этой соседки-святоши нет бутонов и на одежде ее по ритуалу нет пуговиц. И в конце концов поэт весело и ехидно шутит: поскольку он тоже потерял пару пуговиц (бутонов) – они с дамой держатся одного ритуала… два сапога пара, сказали бы мы по-русски.
Язвительное стихотворение! Приведу свой перевод его заключительной строфы, поскольку ни у кого из переводчиков не нашла ни малейшего упоминания о бутонах, хотя именно они-то и составляют главную интригу стихотворения:
Эта Аннù меннонитка
Розарий ее без бутонов
И без застежек накидка
Пуговиц пару и я с пиджака потерял
Равно мы с нею блюдем ритуал.
(Отсутствие пунктуации авторское)
Итак, явен намек на плоскогрудую увядающую даму, «одинокую недотрогу» в переводе Кудинова, в оригинале же просто «женщину» и «даму», а еще Аннù ассоциируется с французским словом год, намекая на женщину в годах, которой ничего не остается, как только обмениваться взглядами с мужчиной. Особо отметим, что стихотворение входит в цикл Аполлинера «Алкоголи» – и ясно: святоше противостоит «гуляка праздный», беспечный поэт Монмартра, потерявший свои пуговицы в привычном загуле, так что замечание «мы равно блюдем ритуал» наполняется особым сарказмом. Аполлинер писал, например, в стихотворении «Будь моя власть»:
Вместо опущенных глаз молитв бормотанья
Вместо отчаянья и покаянья были бы всюду
Дароносицы чаши ковчеги
Заметим: разбираемое нами стихотворение называется именем определенной женщины, к которой, выходит, присматривался поэт, как свойственно наблюдать жизнь его зоркому глазу. В цикл «Алкоголи» входит несколько стихотворений с заголовками-именами. Поэт смотрит на мир не отрешенным взглядом, и легко усмотреть сарказм также и по отношению к себе, гуляке, и толику сочувствия к женщине, которая то и дело бывает в прекрасном саду «совсем одна» и обменивается взглядами с прохожим. Что касается Аннù, то важно еще отметить, что женщина с таким именем была страстной любовью молодого Аполлинера.
…Розы Саади, розы Иерихона – обычный поэтический арсенал встретим в стихотворениях раннего периода Гийома Аполлинера. Розы у него – почти постоянный атрибут в стихах о любви. При этом он как модернист распоряжается извечным арсеналом порой весьма прихотливо. Скажем, в стихотворении о непонятливой возлюбленной «Мой секрет не разгадан тобой» (по первой строке) этот «секрет» – любовь к подруге – увенчан «розой на гребне волны», где роза символизирует любовь в зените. Забавно: секрет его любви «звенит во мне как бубенец». Все происходит в саду, на маскараде, где поэт подобен клоуну с гремящим бубенцом, но любимая из-за пустячной ссоры сердится и не замечает секрета Полишинеля.
Еще причудливей розы помянуты в стихотворении «Вот вечер наступил в саду» (название дано по первой строке). Там поэт собирается с наступлением темноты, этого «времени мелких краж», украсть из сада арматуру фонтана, на которой изображены розы, ведь «розы – это женщины». В стихотворении «Розамунда» из цикла «Алкоголи» 1913 года (стихи довоенные, а война резко изменит тематику Аполлинера) поэт обыгрывает имя дамы и Розу Мира – Rose du Monde, что по звучанию совпадает. Роза – это уже не только цветущие алые губы голландской красавицы – от розы-женщины поэт в своих стремлениях обращается к мирозданию. Роза поднимается до мощного вселенского символа – Розы Мира…
Уже через год пришла война – Аполлинер, как известно, в Первой мировой участвовал, был тяжело ранен, и появляется цикл его антивоенных публицистических стихотворений «Воинские розы».
Та ради которой поэт уходил волонтером
Та чьих уверений хватило на первые дни
О вечно душистая вечно открытая взорам
Тебе моя роза дарю этот запах резни
(Перевод А. Гелескула)
В стихотворении «Праздник»:
Мрак обагрив
Двух роз разрыв
Две груди вдруг увидел вьяве я
Два дерзкие соска узрев…
/…/
О сад Саади сколько грез
И роз поэт стоит в унынии
Напоминает абрис роз
Двух бедер бархатные линии
Из другого стихотворения:
Сквозь звезды в обморочный чад
Сочится одурь спиртовая
И плачет на лету снаряд
Любовь и розы отпевая
(Перевод М. Яснова)
Розы – вечный символ Красоты, Любви, всего прекрасного в мире. Розы ассоциируются с женскою плотью. Они попраны войной. И все же вечны. Но в стихах, рожденных на Монмартре, образы и фразы расшифровываются нередко очень не просто – так на то ведь и модернизм. Вот стихотворение Аполлинера 1909 года из цикла «Алкоголи»: «У дамы было лиловое платье восточного тонкого шелка». Ну и прекрасно, ведь дамы неизбежно ассоциируются с цветами. Но тут существенно вот что: воспоминание о прекрасной мадам Рекамье, знаменитой красавице, хозяйке литературно-политического салона, центра интеллектуальной жизни Парижа XIX века. У дамы в лиловом, которой посвящено стихотворение, оказалась та же прическа и круглое декольте á ля Рекамье. В середине стихотворения, воспевающего даму, отдельно идет выделенная самим поэтом загадочная строка: «Никогда не дожидаются звона часов в полночь». О чем это? В опубликованном переводе Михаила Яснова строка звучит так: «Засидишься ли ты в этом доме чтобы полночь / пробили часы». Но это непонятно о чем! А смысл таков: зря не дожидаются полночного звона! (Никакого вопроса в оригинале нет и обращения неизвестно к кому нет тоже.)
Суть этого пассажа в том, уверена, что с последним ударом полночных часов происходят превращения! И дама в лиловом платье предстанет в полночь как сама мадам Рекамье! («В двенадцать часов по ночам из гроба встает барабанщик»…). Название этого стихотворения «1909», очевидно, продиктовано тем, что в том году отмечалось 120-летие Французской революции. Тени ушедших аристократов взывали… В стихотворении этом очевидная двусмысленность, ее любит практиковать поэт. Он и сам полон противоречий – аристократ духа и бродяга с сомнительной репутацией. Примнилось ли поэту сходство его современницы с давней красавицей-аристократкой? На то ведь и «Алкоголи», извечное поэтическое безумие… или пророческое предвидение… Игра омонимами – фирменная примета модерниста Аполлинера. Вот, например, стихотворение, написанное от лица проститутки в парижской пивной, что выражает свое «фи» избравшему дурнушку посетителю:
Cher monsieur
Vous êtes un mec à la mie de pain
Cette dame a le nez comme un ver solitaire
Louise a oublié sa fourrure
Moi je n’ai pas de fourrure et je n’ai pas froid
Le danois fume sa cigarette en consultant l’horaire
Le chat noir traverse la brasserie
Перевожу это так (расставив для удобства знаки препинания):
Дорогой месье,
Вы дерьмово разбираетесь во вкусном:
У этой дамы нос длинен как солитер.
Луиза забыла свою шубку,
У меня шубки нет, мне не холодно и так.
Датчанин курит сигарету, глядя в расписанье поездов.
Пивную пересекает черный кот.
Это короткое стихотворение-картинка содержит «фокус» – игру слов. Выражение la mie de pain – мякиш хлеба, а в просторечии – зазнобушка, душенька. Посетитель выбрал явно не ту зазнобу, подобно тому, как, очевидно, не разбирается и в еде. Впрочем, девушка тут же отвлекается от этого посетителя, рассеянно оглядывая привычную обстановку. Стихотворение пленяет воссозданием картинки парижской пивной совершенно в духе импрессионистов, оно словно иллюстрация к Ренуару… (В опубликованном переводе на русский игра слов никак не учтена, «дорогой месье» попросту назван ничтожеством.)
Следующая картинка: кафе, посетитель «клеит» официантку. Та сначала непреклонна: «Это полностью исключено». Но когда она подает заказ, является малахитовый перстень. Почва подготовлена и господин (тут он книготорговец) умыкает девушку.
C’est complètement impossible
Voici monsieur
La bague en malachite
Le sol est semé de sciure
Alors c’est vrai
La serveuse rousse a été enlevée par un libraire
Вторая половина стихотворения в моем переводе:
Это полностью исключено
Вот господин
Малахитовый перстень
Арена посыпана опилками
Ну так и есть
Рыжеволосая официантка взнесена книгопродавцем
Соль зарисовки заключена в слове le sol (невольный каламбур): это слово значит и почва, и пол, а в данном случае – арена действия, где сделка совершается, словно в цирке. Пол посыпан опилками, как арена, подготовленная к аттракциону, а в то же время le sol – почва, которую подготовил для сделки мужчина своим подарком девушке. Возможно, имеет также значение сходство звучаний слов libraire – libertin: книгопродавец – распутник. Да и само слово книгопродáвец совсем не просто: можно усмотреть в нем предательство главной Книги…
Приведенные стихотворения – из сборника «Понедельник улица Кристины»: мгновенные зарисовки подмеченных сценок, обрывки уличных разговоров, полных подчас жаргонных словечек обитателей дна. Вот, например, краткое:
Je partirai à 20 h. 27
Six glaces s’y dévisagent toujours
Je crois que nous allons nous embrouiller encore advantage
О чем это? Опубликованный перевод неясен:
Поезд в 20 часов 27 минут
Шесть зеркал друг на друга глядят в упор
Этак мы еще больше собьемся с толку
А речь идет, как понимаю, о полицейских: здесь не шесть зеркал, а на жаргоне шесть блестящих блях, либо других примет полицейских, так что переведу реплику вора следующим образом:
Отправляюсь в 20 ч. 27
Шесть лягавых переглядываются постоянно
Так мы совсем лабанемся
Вот признание другого прощелыги: он задолжал своей хозяйке, но тратиться не хочет:
Des piles de soucoupes des fleurs un calendrier…
Je dois fiche près de 300 francs à ma probloque
Je préférerais me couper le parfaitement que de les lui donner
Здесь употреблено жаргонное слово probloque, означающее «хозяйку», но в данном случае предложила бы перевести его как «злыдня». Итак:
Стопка тарелок, цветы, календарь…
Я должен отвесить почти 300 франков моей злыдне,
Но лучше зарежусь, чем ей их отдам.
Парижское дно Аполлинер знал не понаслышке, целая полоса его жизни связана с красавцем-любовником Жери Перье, прощелыгой и вором, и сам поэт по милости дружка сидел одно время в тюрьме. Жан Кокто сравнивал в причудливых изысканных стихах облик своих друзей-модернистов с зебрами, намекая на черные и светлые полосы их образа жизни (о чем мне приходилось писать подробно в очерке о поэзии Кокто). Но это уже другая история…
Приложение
Marceline Desbordes-Valmore
Les Roses de Saadi
J’ai voulu ce matin te rapporter des roses;
Mais j’en avais tant pris dans mes ceintures closes
Que les noeuds trop serres n’ont pu les contenir.
Les noeuds ont eclate. Les roses envolees
Dans le vent, a la mer s’en sont toutes allees.
Elles ont suivi l’eau pour ne plus revenir ;
La vague en a paru rouge et comme enflammee.
Ce soir, ma robe encore en est tout embaumee…
Respires-en sur moi l’odorant souvenir.
Марселина Дебор-Вальмор
Розы Саади
Этим утром хотела принести тебе розы из сада,
Но были закрыты так крепко ворота ограды,
Что отворить их никак не смогла.
Вот открылись затворы. А розы развеяны
Ветром мощным морским, что прошумел над аллеями,
Смыты розы волною и не вернутся уже никогда;
Бурное море в зареве алом пылает.
Нынче вечером платье мое еще розами благоухает…
Так вдыхай аромат в воспоминание дорогое – всегда.
(Из сборника «Букеты и молитвы». Перевод мой. – О. Щ.)
На фотографии в заставке: Гийом Аполлинер и Мадлен Паже, Оран, 1915.
© О. Щербинина, 2021
© НП «Русская культура», 2021
