Благая весть споткнулась о весну.
Архангел Гавриил ушибся об апрель,
провозгласив: «Дитя в тебя, уверь,
вмещённое, смиренно будешь не́сти…»
И девочка отправилась ко сну,
смущённая ниспосланною вестью.
Меж тем на воздусях смолистый бас
благословил на яства и на квас
шафрановый, из лиственничной бочки.
И в прописи поспешно ставил точки.
Все та же обитель.
Все тот же и царь, и герой, и превечный судья,
и жрец жертвоносный. Все та же и я,
и плещется слово в гортани как в проруби горстка белья.
Звучит приглушённо, кидает себя в темноту
мой голос, сгущённый от колоратуры к альту.
И сеткой ветвей занавесилось время до края апреля.
Весна, отойди, не греми, не касайся своею капелью
черно́ты земли. Да отверзи нечистые толки,
не клей на ладони сургуч тополиной смолки.
Позволь хоть на откуп, на треть, на осьмушку года
продлить соблазн безличия погоды.
Апрель раздражает, гневит, уязвляет,
тесны ему ризы. Одежды покровы тесны,
когда дерзновенно гудит
благовещенский атом весны.
