Февральская революция 1917 года «уравняла» членов Императорского Дома с остальными жителями «свободной России», превратив их в «обычных граждан». Одновременно революция привела к оживлению семейной жизни среди Романовых, многие из них поспешили заключить браки, которые до революции считались бы неравнородными, и вступать в подобные союзы можно было только после одобрения Царя. Но институт монархии в России фактически был ликвидирован, разрешение спрашивать уже было не у кого. Большинство из Романовых в 1917 году считало революционную анархию временным явлением, предполагая, что в скором будущем Россия вернётся к монархическому правлению и старые законы, включая положение о браках, будут восстановлены. Логика была следующей, нужно как можно быстрее наладить семейную жизнь, пока старые законы вследствие революции не действуют, а когда Государь снова будет призван на престол, он ничего сделать уже не сможет и признает «неравнородных» жён как новых членов Дома Романовых.
Князь Гавриил Константинович с траурной повязкой на руке по случаю смерти отца Великого Князя Константина Константиновича
Первым из членов Дома Романовых, кто поспешил узаконить свои отношения со своей давней возлюбленной, стал князь Гавриил Константинович. Ещё в 1911 году на даче у Матильды Кшесинской он познакомился с балериной Мариинского театра Антониной Рафаиловной Нестеровской, происходившей из обедневшей дворянской семьи, чьи корни по отцовской линии уходили в Бессарабию. Зимой 1912 года Гавриил Константинович стал каждое воскресенье бывать в Мариинском театре, на сцене которого выступала Нестеровская. После каждого антракта он уходил за кулисы и подолгу разговаривал с Антониной. Вскоре он стал посещать и квартиру Нестеровской, где она жила вместе со своей престарелой матерью. Весной 1912 года Гавриил и Антонина оказались вместе в Монте-Карло: Нестеровская выступала в трупе Дягилева, хотя и не получая жалования, поскольку труппа была переполнена. По вечерам возлюбленные гуляли по набережной города, заходили в казино и играли в рулетку, обычно проигрывая все свои сбережения.
По возвращению в Россию Гавриил и Антонина тайно обручились, решив ждать подходящего момента для заключения брака. «Я хотел жениться на А. Р., но не имел права этого сделать без разрешения Государя, не говоря уже о разрешении моих родителей: я заранее знал, что разрешения не получу, но мы решили обручиться. Очень трудно было сделать это так, чтобы священник не знал, кого он обручает, иначе мог бы выйти скандал. Наконец, нашли иеромонаха из Афонского подворья и пригласили его обручить нас на квартире дяди А. Р., бывшего офицера Тверского драгунского полка, — вспоминал позднее Гавриил Константинович. — Я очень волновался, так как сильно запаздывал, а там в это время волновались ещё больше, потому что не понимали, почему я не еду. Иеромонах был удивлён, что жених не едет, и, по-видимому, стал подозревать что-то неладное. Приехав на квартиру, я мигом переоделся в зеленовато-серый костюм, но, о, ужас, я впопыхах забыл захватить с собой галстук! Пришлось взять черный галстук дядюшки А. Р., который оказался фальшивым, то есть не завязывался, а застегивался на пряжку и был мне широк. В таком виде я предстал перед пожилым иеромонахом со строгим лицом. Во время обряда обручения он недоверчиво на меня посматривал. Мне же всё время приходилось поправлять галстук. Наконец, всё было окончено и мы, слава Богу, были обручены». Великий Князь Константин Константинович догадывался о любовной связи своего сына, в его дневнике есть несколько интересных записей посвящённых увлечению Гавриила Константиновича: «Говорил (с Ермолинским) о связи Гавриила, которую он не довольно тщательно скрывает» (7 сентября 1913 года). «Кажется, сожительница Гаврилушки не может или не хочет ехать в Египет, и вот в чём загвоздка» (1 ноября 1913 года). «Видимо Гаврилушка взвинчен своей сожительницей, которая не переносит моря и не решается плыть в Египет» (3 ноября 1913 года).
В 1916 году тётка Гавриила Константиновича Королева Эллинов Ольга Константиновна ходатайствовала перед Государем о возможности женитьбы племянника, но Император ей отказал, посчитав, «что не может разрешить нам жениться, так как это может послужить предлогом для других членов Императорского Дома просить о том же». Тогда Гавриил стал искать другого посредника для решения брачной проблемы. Его врачом был известный в Петербурге доктор Алексей Варавка, лечивший Императрицу Марию Фёдоровну и фрейлину Императрицы Александры Фёдоровны, её ближайшую подругу А. А. Вырубову: «Варавка по-прежнему был моим большим другом и говорил с Вырубовой об А. Р., и просил за нас, чтобы нам разрешено было обвенчаться. Он даже говорил об этом с Императрицей Александрой Фёдоровной. Вопрос нашей свадьбы был совсем на “мази”. Императрица ответила, что пускай мы повенчаемся — сперва нас для видимости накажут, (должно быть прикажут на время уехать), а потом простят. Оставалось лишь поставить точки на “и”, но в это время убили Распутина. Я всецело был на стороне Дмитрия Павловича, чем навлёк на себя недовольство Государыни и вопрос о нашей свадьбе больше не поднимался».
В начале 1916 года Гавриил Константинович вновь начинает вести личный дневник, где вкратце описывает значимые события своей жизни, включая и отношения с Нестеровской: «Прошло почти девять лет с тех пор, как я не пишу в этом дневнике и вообще не пишу дневник. За это время я успел пройти курс Лицея, и побывать на войне, которая всё ещё и посейчас продолжается. Не стало Анмама, Павки, Папа и Олега. Иоанчик женился, а Татиана вышла замуж и уже овдовела. Бедный её Костя убит этим летом на войне. Да будет во всём Воля Божья!!! Я тоже женился, но, к сожалению, только гражданским браком, на Антонине Рафаиловне (Степанович) Нестеровской. Мы с ней сошлись 9 апреля 1912 г. в Монте-Карло, а 18 мая обручились секретно на квартире её дяди Степана Васильевича Нестеровского, чтобы благословить и закрепить наш союз». Чувствуя приближение чего-то неизбежного, Гавриил Константинович вновь поднял вопрос о своём браке, но уже исключительно в кругу своей семьи: «Перед самой революцией, когда дяденька был у себя в Крыму, я как-то пришёл к матушке и просил её разрешить мне обвенчаться с А. Р. Матушка была в это время нездорова и лежала в постели у себя в спальне. Она дала своё согласие, но потом жалела об этом и считала, что дала его в минуту слабости, тем не менее, она не считала возможным взять его обратно».
Церковь Свщмч. Царицы Александры Римской при образцовом детском приюте Великой Княгини Александры Николаевны
После Февральской революции уже ничего не мешало молодым людям пожениться. Венчание состоялось 9/22 апреля 1917 года, в первое воскресенье после Пасхи (в народе этот день принято называть Красная Горка), в церкви Александры Римской при Образцовом детском приюте Великой Княгини Александры Николаевны на Лермонтовском проспекте. Храм был построен в 1869 году по плану академика Ф. С. Харламова с пятью небольшими куполами и колокольней, соединёнными изящным крытым переходом с основным зданием приюта. Сам приют был основан в 1844 году Императором Николаем I в память о своей дочери Великой Княгине Александры Николаевны, умершей в 19-летнем возрасте в результате неудачных родов.
Вместе с Гавриилом Константиновичем и Антониной Нестеровской в этот же день и в этом же храме венчался другой член Российского Императорского Дома князь Александр Георгиевич Романовский, 7-й герцог Лейхтенбергский. Его женой стала Надежда Николаевна Игнатьева, урождённая Каралли (1883–1964), получившая широкую известность в высших кругах петербургского общества после двух сомнительных браков и начавшимся романом с членом Императорской Фамилии. Слухи о любовных отношениях и планируемом браке между Лейхтенбергским и Каралли быстро дошли до Императрицы Александры Фёдоровны, которая довольно нелестно отозвалась о Надежде Игнатьевне в одном из писем мужу в Ставку в августе 1916 года: «Я слышала, что Сандро Л. собирается жениться на ужасной женщине — на некой Игнатьевой, урождённой Корелли — это бывшая кокотка с отвратительной репутацией, её сестра уже три года разоряет старого Пистолькорса. Надеюсь, что это ещё можно предотвратить — это принесло бы большое несчастье безумному юноше».
Александр Георгиевич Лейхтенбергский, князь Романовский
Надежда Николаевна Каралли
Но грянувшая революция предотвратить уже ничего не могла. Позднее, находясь в эмиграции, Князь Гавриил Константинович следующим образом описывал предсвадебные дни в своих мемуарах: «В начале апреля позвонил мне Сандро Лейхтенбергский и спросил, как я отношусь к вопросу о своей свадьбе — он тоже собирался жениться на Надежде Николаевне Игнатьевой, рождённой Каралли. Сандро сообщил, что его двоюродная сестра, Тина Зарнекау, знает священника, который может нас обвенчать. А. Р. и я согласились. Конечно, мы могли бы обвенчаться в любой церкви, но так было удобнее. Нашу свадьбу мы назначили на 9 апреля по старому стилю, на Красную Горку. Сандро Лейхтенбергский также назначил свою свадьбу на это число, сразу после нашей. Я никому не сообщил о нашем намерении, кроме близких нам людей. Я ничего не сказал даже матушке, чтобы нам не помешали. О дяденьке и говорить нечего. Только очень незадолго до свадьбы я сказал Иоанчику и просил никому не говорить. Сперва он сочувственно отнёсся к предстоящему моему браку, но затем переменил своё мнение и на свадьбе не был. Я очень волновался в день свадьбы и, хотя она была в воскресенье, не пошёл к обедне в Мраморный дворец, боясь, как бы чего-нибудь не случилось и свадьба не расстроилась. Наше венчание состоялось в 3 часа дня. Я поехал в церковь с сестрой А. Р. — Л. Р. Чистяковой, братом Игорем и моим сослуживцем по полку, штабс-ротмистром кн. Барклаем де Толли-Веймарном. На Троицком мосту я увидел баронессу Менд, жену бывшего адъютанта отца. Я уверен, что она пошла по мосту, чтобы поглядеть, как А. Р. и я поедем венчаться. Я не помню, был ли сам барон Менд на нашей свадьбе, но, во всяком случае, — он о ней знал. По дороге в церковь я также увидел на Морской улице прогуливающихся братьев Константина и Георгия. Они тоже меня видели. Приехав в церковь св. Царицы Александры, я дал шоферу письмо к матушке и приказал сразу же отвезти его. Я писал ей, что, когда она будет читать это письмо, я буду венчаться с А. Р., и что я прошу её помолиться за нас. А. Р. поехала в церковь в автомобиле А. И. Путилова, со своей теткой и В. Я. Чистяковым. Она тоже встретила Константина и Георгия. Костя по венчальному платью А. Р. догадался, что она едет венчаться. Поэтому он поспешил вернуться домой и затем приехал на свадьбу. Не помню, как он узнал, в какой церкви мы венчаемся. Рымаря я отправил в церковь заранее, чтобы он не пускал никого из посторонних. На нашей свадьбе, как и на свадьбе Сандро, пел квартет брата Игоря. Костя и Игорь остались на свадьбу Сандро и были его шаферами. Мы с Ниной (теперь я буду так называть мою жену, Антонину Рафаиловну), поехали домой на Каменноостровский. По дороге шофер Игоря (мы ехали на его автомобиле) спросил меня, чья была свадьба, и крайне удивился, когда я сказал, что моя. После обеда в тот же день я поехал к матушке. Не помню — вызвала ли она меня, или я поехал по собственному почину. В передней меня встретил управляющий двором матушки кн. Шаховской и сказал: «Вас можно поздравить?» В самой форме обращения почувствовалось критическое отношение к моему браку, и это мне было очень неприятно. Матушка меня встретила, если не ошибаюсь, в кабинете отца. Она была расстроена, что весьма понятно, принимая во внимание её воспитание и взгляды, а также, конечно, влияние окружавших её людей. Но она меня благословила и обняла. Я просидел с матушкой несколько минут и вернулся обратно на Каменноостровский, в квартиру Нины, которая отныне стала и моей.
На следующий день я отправился в Петропавловскую крепость помолиться на могиле отца, дедушки и бабушки, а также Императоров Павла Петровича и Николая Павловича, чтобы испросить их благословения нашему браку.
В Петропавловском соборе я встретил диакона, который меня поздравил с законным браком и спросил, почему моя свадьба была не в Мраморном дворце. В газетах уже появилось описание нашей свадьбы в то утро.
Дяденька был очень недоволен, что наша свадьба была отпразднована, по его мнению, слишком громко и с гостями (хотя их было очень мало). Я не решался к нему ехать, а он меня к себе не звал. Как мне представляется, матушка и дяденька были особенно недовольны тем, что я повенчался, не испросив предварительного разрешения Государя. Но неофициально я это разрешение имел уже несколько месяцев тому назад, благодаря доктору Варавке, который говорил с Императрицей Александрой Фёдоровной. Только в то время матушка и, конечно, дяденька, об этом не знали. Моя сестра Татиана мне говорила уже после смерти дяденьки, что он ничего не имел против того, чтобы мы повенчались с Ниной тайно, но он был против того, чтобы наш брак был признан официально.
В виду того, что Государь, отрекшись, передал бразды правления Великому Князю Михаилу Александровичу, и он таким образом стал Главой Императорского Дома, я написал ему письмо, в котором сообщал, что женился. Это письмо я послал с камердинером в Гатчину, где тогда жил Михаил Александрович. В ответ я получил милую поздравительную телеграмму».
Князь Гавриил и Антонина Нестеровская в парижской квартире. 1930-е годы
В дальнейшем Антонина Рафаиловна спасёт жизнь своему мужу, сумев чудом вырвать его из рук Петроградского ЧК. В ноябре 1918 года супруги покинули Россию, перебравшись через Белоостров в Финляндию. В 1920 году они эмигрировали во Францию, где и прожили остаток дней. В 1950 году Антонина Рафаиловна умерла в Париже, а спустя год Гавриил Константинович вторично женился на княжне Ирине Ивановне Куракиной.
После свадьбы князь Александр Георгиевич Лейхтенбергский продал дом в Петрограде и купил усадьбу около станции Перкиярви, куда перевёз много вещей, принадлежавших его бабке, Великой Княгине Марии Николаевне, в том числе и семейные портреты работы Гау. В 1919 году супруги эмигрировали во Францию, где и прожили остаток своих дней, занимаясь благотворительностью среди русской диаспоры. Детей в этом браке не было.
Священник Михаил Николаевский с семьёй
Трагически сложилась судьба священника, совершившего венчание двух представителей Императорской Фамилии и самого храма, где был проведён обряд в революционный 1917 год. В своих воспоминаниях Гавриил Константинович даже не упоминает, как звали священнослужителя, но благодаря сохранившемуся свидетельству о венчании теперь мы можем узнать его имя. Это был настоятель церкви, иерей Михаил Васильевич Николаевский, выпускник Петербургской духовной семинарии. С 1904 года он нёс послушание настоятеля церкви Св. Мчнц. Царицы Александры Римской. Долгие годы духовным чадом отца Михаила являлась графиня Екатерина Константиновна Зарнекау, дочь принца Константина Петровича Ольденбургского. Именно она посоветовала своему двоюродному брату Александру Георгиевичу избрать отца Михаила для совершения обряда венчания. После окончательного установления советской власти иерея Михаила Николаевского несколько раз арестовывали, а в 1931 году расстреляли за «активное участие в контрреволюционной группировке монархического направления». Сама церковь Св. Мц. Царицы Александры по решению Ленгорисполкома была взорвана в 1938 году. Сейчас на том месте, где когда-то стоял удивительный храм раскинулся пустырь.
Спустя три дня после венчания князя Гавриила Константиновича и Антонины Нестеровской (25 апреля 1917 года), на другом конце страны, в Крыму, в церкви Святой Нины, находящейся в имении Великого Князя Георгия Михайловича, состоялась свадьба княжны Надежды Петровны и князя Николая Владимировича Орлова (1891–1961).
Княгиня Надежда Петровна с князем Орловым, с родителями, а также с Великим Князем Николаем Николаевичем и Великой Княгиней Анастасией Николаевной в день свадьбы
До начала Первой мировой войны Надежда Петровна была обручена со своим троюродным братом князем Олегом Константиновичем, будущий союз должен был объединить две ветви Дома Романовых, но молодой и талантливый князь погиб в бою с немцами под Вильно в октябре 1914 года. В 1915 году Надежда Петровна вместе с семьёй из Киева, где тогда находился госпиталь её матери Великой Княгини Милицы Николаевны, переехала в Тифлис. На Кавказе она впервые увидела молодого и статного князя Орлова, который, как и её первый жених окончил Александровский лицей. Отец Орлова, князь Владимир Николаевич, долгие годы являлся начальником военно-походной канцелярии Императора Николая II, а после 1915 года находился в распоряжении Великого Князя Николая Николаевича. Свадьба прошла тихо, в присутствии лишь ближайших родственников. У супругов родились две дочери — Ирина Николаевна (1918–1989) и Ксения Николаевна (1921–1963). В апреле 1919 года чета Орловых на борту крейсера «Мальборо» вместе с представителями Дома Романовых во главе с Императрицей Марией Фёдоровной навсегда покинули Россию. В эмиграции супруги жили во Франции, но сохранить семью не смогли. В марте 1940 года в Белграде брак был расторгнут. Княгиня Надежда Петровна больше не выходила замуж, а её муж, князь Николай Владимирович Орлов вскоре в Нью-Йорке женился на богатой американке Марине Маршалл. Позднее он сделал неплохую карьеру в качестве переводчика в ООН.
© Иван Матвеев
© НП «Русская культура»
