Дмитрий Васильевич Бобышев

Эфир 19 апреля 2024  https://www.rtr.spb.ru/Radio_ru/First_Person/news_detail_v.asp?id=44161 15:05 — 35:55

Татьяна Путренко: Сегодняшний герой нашей с вами рубрика “Петербургский текст”  Дмитрий Бобышев вполне бы вписался и в, только что прозвучавшую в эфире, рубрику “Судьба и время”.

Татьяна Ковалькова: Я думаю, что к Дмитрию Бобышеву отлично подходит и то и другое.

Т.П.: Хотя, родился он вовсе даже не в Петербурге, а в Мариуполе.

Т.К.: Да. Но это, честно говоря, такая биографическая случайность, на которой Дмитрий Васильевич не очень акцентирует внимание. И, поскольку достаточно рано он с семьёй переехал в Ленинград, в Петербург, поэтому он мыслит себя абсолютно петербуржцем.

Т.П.: Именно петербургским, а не ленинградским поэтом.

Т.К.: Именно петербургским! Возможно, что это была одна из причин и его эмиграции. Он всегда мыслил себя именно петербургским автором. И, когда осуществление этого, скажем так, его предназначения, как петербургского поэта, стало невозможным, он просто уехал. Так, что он такой, наиболее последовательный петербуржец. И я бы хотела ещё поздравить Дмитрия Васильевича, пользуясь случаем, с его удивительным юбилеем. У него 11 апреля День рождения. И в этом году — это замечательные две восьмёрки — 88 лет. Это уже цифра бесконечности. Он в некоторых своих поэмах вспоминает эту восьмёрку бесконечности. Поэтому, мы ему сегодня её возвращаем.

Для широкой публики нашей, особенно молодых, имя Бобышева, конечно, не так известно, как, скажем, Бродского.

Т.П.: Однако его поэзию, как раз, сравнивают с поэзией Иосифа Бродского.

Т.К.: Да, но здесь есть два мема. Один из которых, придумал сам Бобышев. Первый я прокомментирую чуть позже, — это мем об “ахматовских сиротах”: четыре поэта — Е. Рейн, А. Найман, Д. Бобышев и И. Бродский. Которых, с легкой руки Дмитрия Бобышева, стали называть “ахматовскими сиротами”. И второй обязан наиболее известному факту биографии: Бобышев увёл у Бродского невесту Марину Басманову. И то, и другое требует некоторого разъяснения в таком публичном контексте. Хорошо бы понимать откуда что взялось.

На самом деле, всё гораздо сложнее. Действительно сложилась весьма драматическая ситуация, о которой сам Бобышев не хотел распространяться, в отличие от Бродского, который страдал прилюдно. И, действительно «роман» сложился у Бобышева с Мариной Басмановой, и не сложился у Бродского с Басмановой.

Т.П.: Ну, так бывает…

Т.К.: Да, бывает. Это ведь драма трёх людей … роковой треугольник. Но, знаете, так называемая, наша интеллигенция, пишущая и рассуждающая о поэзии, она очень лавирующая. Когда был суд над Бродским с последующей его отсидкой, то, конечно, в силу этих причин все отвернулись именно от Бобышева. Тогда было «хорошим тоном» отвернуться от Бобышева. А потом в эмиграции уже этот «хороший тон» даже стал монетизироваться. Мем закрепился окончательно.

Т.П.: Это нередкая ситуация в поэтической среде.

Т. К.: Стоит вспомнить только «любовные треугольники» среди поэтов Серебренного века… Это нередкая ситуация может стоить дружбы двум людям. Что и случилось. Действительно, они, как друзья, расстались. Но не должно идти дальше этого, не должно влиять на творческую судьбу.

Итак, история с “ахматовскими сиротами” начинается со стихотворения «Мадригал», которое Бобышев посвятил в 1963  Анне Ахматовой.

Т.П.: Но она тоже посвятила ему стихотворение.

Т.К.: Да, но сначала был “Мадригал”, который звучит так:

Ещё подыщем трёх и всемером,
диспетчера выцеливая в прорезь,
угоним в Вашу честь электропоезд,
нагруженный печатным серебром.
О, как Вы губы стронете в ответ,
прилаживаясь, будто для свирели —
такой от них исходит мирный свет,
что делаются мальчики смиренны.
И хочется тогда, корзиной роз
роскошно отягчая мотороллер,
у Вашего крыльца закончить кросс
и вскрикнуть дивным голосом Тироля:
«Бог — это Бах, а царь под ним — Моцарт,
а Вам улыбкой ангельской мерцать!»
И будто бы моторов юный гром,
и словно этих роз усемиренье,
не просится ль тогда стихотворенье
с упоминаньем каждого добром?

Оно написано в старинном жанре мадригала, который собственно, посвящён улыбке Анны Андреевны. Бобышев рассказывает, что, когда она улыбалась, у неё губы складывались, как у музыкантов, которые играют на свирели. И ещё в его воспоминаниях есть один замечательный момент о глазах Анны Ахматовой.  В одном из стихотворений цикла «Полуночных стихов» у Ахматовой есть строки:

…И глаз, что скрывает на дне
Тот ржавый колючий веночек
В тревожной своей тишине.

И он осознал, что не может припомнить цвета её глаза. И он решил в очередной свой визит взглянуть ей прямо в глаза. И увидел, что у Ахматовой были серые глаза, немножко серо-зеленоватые и вокруг ядра такие всплески тёмного, карего. И получалось, что вокруг зрачка такой небольшой терновый венец. Так вот, вместе с этим «Мадригалом», это был 1963 год, он подарил ей 5 роз. И, надо сказать, что 4 быстро завяли, а пятая просто творила чудеса. Ахматова была потрясена этим и посвятила Бобышеву стихотворение, которое и называется “Пятая роза”:

Звалась Soleil ты или Чайной
И чем еще могла ты быть?..
Но стала столь необычайной,
Что не хочу тебя забыть.
Ты призрачным сияла светом,
Напоминая райский сад,
Быть и Петрарковским сонетом
Могла, и лучшей из сонат.
А те другие — все четыре
Увяли в час, поникли в ночь,
Ты ж просияла в этом мире,
Чтоб мне таинственно помочь.
Ты будешь мне живой укорой
И сном сладчайшим наяву…
Тебя Запретной, Никоторой,
Но Лишней я не назову.
И губы мы в тебе омочим,
А ты мой дом благослови,
Ты как любовь была… Но, впрочем,
Тут дело вовсе не в любви.

Т.П.: Но, может быть, и в любви. Говорят, что неувядающие цветы — это признак того, что тот, кто их тебе подарил, тебя любит.

Т.К.: Это абсолютно точно, да. Хотя Ахматова писала, что в этих молодых людях она нашла отклик именно как в поэтах. Ну, а Бобышев пишет, что всё равно они были в эту прекрасную старую даму все немного влюблены. Поэтому тут тонкий момент. И интересно, что “Пятая роза” писалась довольно долго. У Ахматовой помечено: “начато под Венгерский дивертисмент Шуберта 3 августа в полдень. В будке, в Комарово”, а закончено аж 30 сентября. Так, что почти два месяца писалось это небольшое стихотворение.
С этого началась история. Надо сказать, что к Ахматовой привёл всех остальных именно Бобышев ¹. И вот тут я даже рискнула бы ввести одно понятие.

Мы все знаем поэтов Политеха, а я бы ввела в пику этому поэтов Техноложки, потому что все они, кроме Бродского, все трое были студентами Технологического института, химиками: и Рейн, и Найман, и Бобышев. Они все учились на одном курсе, и он их привёл к Ахматовой как своих друзей.

Т.П.: И, наверное, надо вспомнить о том, что мы говорим с вами о “Бронзовом веке” русской поэзии.

Т.К.: Думаю, да. Но, вот интересно, что небольшая разница в возрасте, скажем, Бобышева с Охапкиным — 8 лет., у Охапкина с Бродским — 4 года. Но, по символическому календарю, который Олег Александрович Охапкин составил, Бронзовый век, начался именно с них. А поэты, с которыми у них, казалось бы, очень небольшая разница в возрасте, всё-таки культурно принадлежали другой эпохе. Поэтому здесь для исследователей русской литературы есть интересная тема. И действительно, если мы будем изучать поэтику ахматовских сирот а потом поэтов, которых мы уже причисляем к поэтам Бронзового века, мы поймём колоссальную разницу. Хотя есть преемственность и они были в тесном дружеском общении… но, начинается уже другая эпоха. Однако пока мы не будем разделять.

Петербургский текст

Т.П.:О творчестве Дмитрия Бобышева говорим с литературоведом Татьяной Ковальковой.

Т.К.: На смерть Ахматой у Бобышева есть, так называемые, «Траурные октавы». Он вошли в его первую книгу, которая была издана в 1979 году в Париже. Одна из октав называется «Все четверо» и звучит она так:

Закрыв глаза, я выпил первым яд,
И, на кладбищенском кресте гвоздима,
душа прозрела; в череду утрат
заходят Ося, Толя, Женя, Дима
ахматовскими сиротами в ряд.
Лишь прямо, друг на друга не глядят
четыре стихотворца-побратима.
Их дружба, как и жизнь, необратима.
1971

Вот из этой строчки родились те самые сироты. Никому не приходило в голову разбираться в этом.

Если говорить о творческом наследие, то конечно «жизнь урбанская», как Дмитрий Васильевич назвал одну из своих поэм…

Т.П.: Имеется ввиду город?

Т.К.: Да, это университетский городок в штате Иллинойс, где он осел после небольших скитаний по Америке и провёл большую часть своей жизни… Жизнь урбанская продлила ему дни, и дай Бог чтобы мы ещё порадовались каким-то его книгам. Последние книги – это уже книги воспоминаний – «Человекотекст» — это трилогия, которую он не так давно выпустил целиком.

Т.П.: Он пишет на русском?

Т.К.: Да, конечно. Трилогия издана в русскоязычном издательстве в Америке. И, конечно, в русскоязычном эмигрантском мире Бобышев не менее известный, чем Бродский. Надо сказать, что его переводили как иностранного поэта. Хотя он преподавал русскую литературу и на русском, и на английском, но он, в отличие от Бродского, не стремился войти в англоязычную культуру. Поэтому для всего мира он продолжает оставаться русским поэтом, пишущим на русском, и стихи и прозу его переводят. Хотя он владеет английским языком. У него даже в Иллинойском университете был курс, довольно рискованный, но очень популярный. Как свидетельствуют его друзья, на этот курс приходило до 600 человек – это максимальное количество мест в аудитории, и курс назывался «Англоязычные переводы русской поэзии». Мало кто рискнул разбирать это наследие. Но сам Бобышев оказался среди переводимых поэтов, в отличие от Бродского, который, как мы знаем, писал на английском, хотя все говорят, что гораздо хуже, чем на русском.

Т.П.: Но, нам трудно судить.

Т.К.: Да, конечно, но это определяет его место. Я заговорила об этом потому, что творческое наследие Бобышева довольно большое. Сейчас формально уже 13 книг издано, но это всё-таки авторские сборники.

Т.П.: Я только что прочитала, что он получил в 2020 году премию «Пушкин и XXI век».

Т.К.: Да такая есть премия. Сейчас я об этом немножко скажу. Кстати, именно в связи с этой премией было много интервью, которые он дал нашей российской прессе. Из этих 13 книг наиболее ценными для себя он считает: первую книгу «Зияния», которая вышла в 1979 году; книгу 1985 года «Страсти святого Антония», которую он написал после знакомства с Шемякиным. Когда они подружились, возник этот совместный проект. То есть, Шемякин не иллюстрировал готовый текст, а это писалось в содружестве. И это очень интересно. И Бобышев отмечает, что эта книга очень дорога его сердцу. Первая книга «Зияния», хотя она 1979 года, но она вместила большую часть ранней лирики 1960-х годов. Там есть одноименная поэма и она символизирует зияние его места, как места пустоты, потому что он не вписался в ту литературу 1970-х годов.

Т.П.: Вспоминаются «Зияющие высоты» Зиновьева…

Т.К.: Да, действительно! Как-то это зияние витало в воздухе в тот период. И последняя книга «Петербургские небожители». Она вмещает как одноименную поэму, так и многие поздние тексты. И Дмитрий Васильевич говорит, что это некий итог его поэтического пути. Книга вышла в 2018 году. В 2020 была премия, и после этого вышли уже целиком, ибо они печатались много лет в различных изданиях, в том числе в журнале «Юность», эти его циклы воспоминаний «Человекотекст».

Интересно, что в авторском предисловии к «Петербургским небожителям» Бобышев указал на свой выбор, точнее даже не только на свой, но своего круга, куда входил и Бродский. Его авторское предисловие называлось «Преодолевшие акмеизм». Он вспоминает, что в этих попытках 1960-х годов поиска большого стиля, они как раз разбирали те примеры, которые, скажем, Виктор Жирмунский установил как «канон прекрасной ясности акмеизма». У последнего, кстати, есть доклад, который называется «Преодолевшие символизм» — этакий панегирик акмеизму. И Бобышев акцентирует на этом внимание, что их задача была как раз преодолеть акмеизм. Поэтому они стали погружаться в эту барочную сложность, которая есть у всех четырёх поэтов. И этим они узнаваемы и объединены, потому что идущие за ними не все восприняли вот эту сложность. И Бобышев описывает эпизод, когда Анна Андреевна ему одному из первых прочитала «Поэму без героя». И он был настолько потрясен, что назвал её фреской Страшного суда. И после этого он сказал, что поздняя Ахматова пришла к «прекрасной сложности».

Т.П.: И, пожалуй, преодолела этот самый акмеизм.

Т.К.: Да, с этой прекрасной ясностью было покончено и, собственно, они от поздней Ахматовой и начали свой путь к «прекрасной сложности». Возможно, это одна из причин почему довольно трудно идёт Бобышев к читателю, ибо читателю надо иметь большой культурных багаж, чтобы в этих текстах разбираться.

Т.П.: Надеюсь, с помощью Татьяны Ковальковой мы пополнили наш культурный багаж! И будем пополнять его в дальнейшем.))

Примечание

1. Уточнение от Дмитрия Бобышева: «Первоначально Рейн предложил мне пойти к ней , чтобы помочь с переездом. А ещё до этого о знакомстве с ней рассказывал Найман. Но уже новоселье отметили мы у неё на кухне в полном составе — она и наша четвёрка. Правда, розы были мои, и мне удалось впоследствии связать всех одним эпитетом-мемом.»  7.07.2024

На заставке: Дмитрий Бобышев на конференции в Чикаго, 2017 год.

© Т.И.Ковалькова, 2024
© Радио «Россия» Санкт-Петербург, 2024
© НП «Русская культура», 2024