Александр Валерьевич Славников (Александр Чистобаев)— В 2015 г. защитил диссертацию по филологии
автор сборника стихов «определённая форма Глагола». Занимаюсь разработкой исторических циклов
Формант «царь скил» как модель дионисийского жизнестроительства в контексте греческих мистерий: ложное и верифицируемое толкование
Для современной гуманитарной науки «царь скил» — культурологический формант и даже не историческая единица. Оттого актуальность данного форманта заключается не собственно в историографическом ключе, но – в контексте древнегреческой философии. Останавливаться на том, что «скил» известен благодаря связям с дионисийскими мистериями и пересказу Геродота, не должно, т.к. является общим местом. Но необходимо учитывать, что отец истории даёт пересказ пересказанного. Нетрудно догадаться, что реципиент имеет дело со «сломанным телефоном». Как следствие, некоторые исследователи проходят стороной данный фактор и впадают в идеализацию этой – во многом уже ставшей мифологизированной – фигуры. Тем не менее, напомнить короткие вехи жизни исследуемого форманта – более чем уместно, т.к. напрямую касается предмета обсуждения.
Итак, «царь скил» получил во владение несколько скифских территорий от своего отца. Во времена правления его деда [вероятное имя которого – «арагот»] «царь скил» завладел фамильным перстнем [1] в обход своего отца [был ли перстень подарком, история умалчивает]. Собственно, вся биография мифологизированного героя [до того, как он стал царём], во многом реконструирована исследователями, потому не является достоверной. Биография стала мифом [В этой связи «царь скил» повторил путь своих предшественников: Диониса и Орфея]. По сему научный интерес данный формант вызывает только в пересказе отца истории, поскольку, по словам Геродота, «царь пожелал посвятиться в таинства диониса вакха» и «царствуя над скифами, скил никак не любил скифского образа жизни и склонялся больше к эллинским обычаям по причине данного ему воспитания [курсив – мой][2] . Перед прохождением инициации «царю скилу» был дан Небесный Знак: «когда уже готовилось посвящение, то последовало величайшее чудо» — дом царя с грифонами и сфинксами был уничтожен: «на этот дом Бог пустил стрелу, и дом сгорел». Отметим, что «царь скил», видимо, проигнорировал знамение свыше, потому как всё-таки прошёл инициацию [здесь Геродот особо не комментирует поведение своего героя. Почему?]. В дальнейшем его сподвижники узнали о тайной жизни своего главнокомандующего и свергли: «царь скил» убежал во Фракию, но брат, сместивший царя с трона, заставил фракийцев выдать экс-руководителя, и с «царём скилом» было покончено.
Покончено, как с народным предателем и политическим конкурентом. В этой связи Андрей Добролюбский комментирует историю «царя скила» обстоятельно [3] и даже снабжает свою статью эпиграфом из Геродота: «судьбою было определено ему погибнуть» (4,79), тем самым намечая некоторую ложную предопределённость вектора поведения героя и направляя читателя только по одной узкой тропе. К сожалению, автор не учитывает реалии времени жизни Геродота и фактор переписывания мифа и ОБРАБОТКИ его фольклорным сознанием скифов и самого Геродота. С одной стороны, исследователь ставит акцент на трагической роли «царя скила», тем самым почти уподобляя «исторического» персонажа античным героям, борющихся со своим мнимым жребием. С другой стороны, Андрей Добролюбский не развивает другие, противоположные, очевидные выводы из истории с «царём скилом». В связи с чем я бы хотел указать на совершенно обратный эффект. Бог даёт выбор герою, предупреждая его знамением. Тем не менее, «царь скил» упорствует в своём желании стать участником дионисийского культа. Вот здесь как раз и находится сфера исследовательского интереса, касательно области моральной оценки поведения форманта и его скифского окружения.
На наш взгляд – царь скилл – будучи воспитанным «античным гуманизмом» – намеренно шёл по пути классической трагедии в духе антигоны и т.д. Зачем? Находясь под влиянием дионисийских мистерий, «царь скил», вероятно, взял за образец жизнестроительства самого Диониса и Орфея, которые, как известно, были умерщвлены за свою «инаковость». К сожалению, многие исследователи древнегреческих мистерий не указывают на сей, казалось бы, очевидный факт и гадают, почему «царь скил» поступил так, как поступил.
Другой вопрос: сделал ли он правильный выбор? Не секрет, что система скифского пантеона во многом была тождественна греческому, но не повторяла его. Например, паре зевс – гера соответствовала пара «папай» — «апи». Тем не менее, больший упор делался на богинь: Табити олицетворяла домашний очаг, а Артимпаса – плодородие и институт брака. Некоторые «боги» были прямо заимствованы скифами у греков. В связи с чем возникает насущный вопрос: так ли важно было «царю скилу» предавать собственный пантеон? Игра «чужой среди своих», которую подразумевает Андрей Добролюбский в своём исследовании, так и остаётся в поле гипотез. Кроме того, в качестве аргументов автор ссылается на «теорию игр» Э.Берна, «которая даёт надёжный герменевтический инструмент для изучения подтекстов человеческих взаимоотношений» [там же].
В этой связи возникает вопрос, насколько приемлемо использование герменевтики XX в. и теории игр для описания поведения древнего человека? Поведение «царя скила», трактуемое Андреем Добролюбским в категориях системы «полицейские и воры», выглядит вульгарным и выбивается из контекста, например, орфических мистерий, где основным фактором – судя по всему – был фактор познания реинкарнации и воспевания гимнов. Кроме того, зачастую исследователи данного вопроса забывают, что характер мистерий разнился от топоса к топосу, от времени к времени. И, безусловно, сам предмет нашего обсуждения – формант «царь скил» — мог быть далёк от истинного понимания мистериального действа. Среди всего прочего – никто не может дать утвердительный вопрос, чем были мистериальные действа для самого «царя скила», не имел ли он политическую выгоду от приобщения к ним? Здесь для исследователя открывается целый ряд вопросов, которые уже заранее закрыты ролью «ненадёжного рассказчика» — геродота [воспользуемся литературоведческим термином].
Далее Андрей Добролюбский утверждает, что «царь скил» «желал быть пойманным» «полицейскими – скифами» [там же]. На мой взгляд, это суждение противоречит основным принципам мистериальных действ, по крайней мере – орфическим действам. Либо «царь скил» не относился серьёзно к мистериям древности, либо преследовал иную цель. Не будем забывать, что времена Диониса и Орфея стояли глубоко от времени «царя скила», практически также, как времена «царя скила» находятся от нас. Будучи в курсе того, что Дионис был растерзан и съеден титанами (из праха которых позднее был воскрешён Зевсом), а Орфей – «вакханками», «царь скил», возможно, намерено шёл по пути жизнестроительства по образцу своих мифических предшественников. Другое дело, что «царя скила» никто не собирался воскрешать.
И здесь перед нами встаёт вопрос ложности модельного поведения «царя скила» и непонимания им мистериальных действ, поскольку культ Диониса, как известно, «славился» своим кровавым характером, предполагавшим жертвоприношения, но никак не воскресавшим жертв.[4] В этой связи нелишним будет вспомнить одно из дионисийских имён – «человекотерзатель». «С ним связана сумеречная, ужасная сторона дионисийского экстаза» [5] , — как справедливо утверждает классик в области исследования дионисийских мистерий е.а. торчинов, приводя свидетельства расчленения вакханками быков и даже людей (самый известный из них – царь пентей, растерзанный собственной матерью, принявшей его за льва. Голова царя Пентея была отрублена и посажена на тирс. Здесь можно вспомнить аналогию с убийством Орфея, который также был лишён головы. На лицо – ситуация раздвоения: с одной стороны, Дионис был растерзан титанами. С другой стороны, под его руководством умерщвляются приверженцы культа – Орфей, царь Пентей и «царь скил». «Ведь земная природа Диониса и двойственность слишком тесно связаны со смертью.; мы не найдём Диониса там, где царит лишь Свет», — заключает специалист [6] ). Другим «знатоком» дионисийских мистерий, как известно, был Климент Александрийский, в юности посещавший подобные «мероприятия».
С другой стороны, влечение «царя скила» к дионисийским мистериям могло носить характер сверхчувственных наслаждений, о которых упоминал Платон в диалоге «Федр». Тем не менее, иным объяснением «царского» поведения может служить и политический подтекст. Общеизвестно – влияние скифской культуры начинало ощущаться в греческих полисах, граничащих со сферой интересов скифов. Возможно, «царь скил» имел далеко идущие планы по «скифизации» колыбели европейской цивилизации, а не наоборот, как утверждает Андрей Добровольский [С. 36]. Как иначе можно объяснить, что найденные монеты с чеканкой имени «царя скила» были украшены изображением совы, хотя считается, что Дионис испытывал отвращение к совам. Тем не менее, шёл и обратный медленный процесс – эллинизация понтийского побережья. Весьма метко об этом сказал специалист по изучению древнего мира Г.Дремин: «руководители греческих полисов-колоний, основанных на северо-понтийском побережье в окружении скифских степей, хорошо усвоили, что ключевым условием выживания колонии могло быть расположение скифской элиты. Старания этих руководителей задобрить и привлечь на свою сторону скифскую знать обычно приводили к успеху, хотя их усилия иногда давали неожиданные результаты. И тогда на сцене появлялись либо скифский царевич, либо царь, прячущийся от своих подданных за стенами чужого города» [7] [курсив – мой]. Разумеется, под прячущимся царём имелся ввиду «скил», чья модель поведения превратилась в общее место [см. «Историю» Геродота]. Таким образом, «царь скил» вполне мог быть завербован эллинской элитой, которая могла сыграть на увлечении царя дионисийскими мистериями. Либо, будучи юношей, он мог быть вовлечён в мистерии именно с этой целью. Так или иначе, принятое царём дионисийство во многом служило инструментом во внешнеполитической борьбе, о которой мы никогда не узнаем.
Также, как мы не узнаем, какую богиню обозначала женская фигура на перстне «царя скила» [перстень был найден в 1930-х гг.]. Тем не менее в своём исследовании Андрей Добролюбский находится на верном пути касательно того, что эмблема на печати перстня была связана с убеждениями «царя скила», а фигура на троне – мужская, но в женском облачении. Нетрудно догадаться, что в женском одеянии был никто иной, как Дионис. Но далее автор «сдаётся», неправомерно утверждая, «что в искусстве Древней Греции фигура богини с зеркалом никогда не встречается в сочетании со сценой возлияния. Они имеются лишь в индоиранском мире» [С. 40]. В качестве контраргумента приведу авторитетное мнение патриарха в области изучения Древней Греции – Эдуарда Шюре: «Однажды божественный ребёнок [Дионис – а.с.], предназначенный для мирового господства, рассматривал себя в зеркале и так и остался в созерцании своего прекрасного изображения» [8], и с этого времени зеркало стало неофициальным атрибутом дионисийской власти. Об этом, например, прямо говорит О.А.Чулков в главе «Зеркало Диониса»: «именно зеркало становится тем атрибутом Диониса, который обеспечивает его демиургическое воздействие на мир»[9] и др.
Таким образом, взгляд Андрея Добролюбова на данную проблематику хоть и несёт академический, и оттого весомый, характер, но пристрастен. В связи с чем нельзя не процитировать других специалистов. Например, весьма продуктивна работа Т.М..Кузнецовой, посвящённая фигурам Анахарсиса и Скила, в которой исследовательница выдвигает гипотезу о связи брата Скила, позднее свергшего его, с культом Диониса [10] , намекая на то, что «царь скил» оказался разменной монетой в политических играх скифской знати. Другой специалист – И.В.Куклина – подчёркивала подозрительное сходство между фигурами Анахарсиса и Скила [11] , утверждая, что это – один и тот же человек, чья посмертная слава разделилась на два мифа.
Как бы то ни было, «царь скил» — реальный или действующий в качестве культурного форманта или регулярного персонажа мифа – будучи наделённый от Бога правом выбора, сделал ложный выбор саморазрушения, повторив модель жизнестроительства Диониса, Орфея и царя Пентея. Также, как и троим из них, «царю Скилу» была отрублена голова. Возможно, в этом и состоит тёмная сторона дионисийско-орфических мистерий?
29.03.2020
____________________________________
1. О перстне «царя скила» можно прочитать у Ю.Г. Виноградова. Перстень царя скила. Политическая и династическая история скифов первой половины V в. до н.э. – СА. – 1980. — № 3.
2. Геродот. История. Книга IV.
3.Андрей Добролюбский. Чары Диониса и казнь царя Скила (гипотеза).
4.Сравните с модельным поведением анахарсиса, совершившего обряд самооскопления в честь кибелы, чей культ имел общую основу
с вульгарным пониманием дионисийских мистерий.
5. Е.А.Торчинов. Дельфийские мистерии.
6. В.Отто. Миф и культ.
7. Г.Г.Дремин. Анахарсис – человек и легенда.
8. Эдуард Шюре. Божественная эволюция. Глава V. дионис мистерий.
9. О.А.Чулков. «Живые зеркала». Зеркало диониса. С. 193.
10.Т.М.Кузнецова. Анахарсис и Скил // ксиа. Вы. 178. 1984.
11.И.В.Куклина. Анахарсис // вди. 1972. № 3.
