Искусственный интеллект и свобода воли

Сегодня на повестке дня стоит проблема, прежде мыслимая в рамках исключительно лишь фантастики: создание и утверждение в качестве доминирующего вида существ – постчеловека. Самые рискованные мыслители утверждают: постчеловечество – будущий этап развития человечества, поскольку современные технологии приведут к невиданному никогда прежде расширению наших возможностей – физических, психических, интеллектуальных. Движение современных «будетлян» связано с громкими именами миллиардеров – основателей исследовательских кампаний. Среди них – наш соотечественник Дмитрий Ицков, который в 2011 году презентовал движение «Россия 2045», амбициозные цели которого – достижение кибербессмертия. Заявлено о планах трансформирования движения в «Неочеловечество 2045».

В последние годы с темой постчеловечества выдвинулся на мировую арену молодой израильский ученый Юваль Ной Харари, чьи книги стали мировыми бестселлерами. О них и поговорим с гуманитарной точки зрения.

…Самолет приземлился на окраине поселения дикого племени где-то в недрах Африки. Люди выскочили из тростниковых хижин, окружили невиданный ими прежде летательный аппарат и стали ему поклоняться как божеству. И потом, когда остался только остов летающей машины, кланялись ему как богу и приносили жертвы. Ведь машина могла делать то, что они сами выполнять не в силах – летала по небу. Неужто и мы так же в ХХI веке готовы поклоняться машине потому, что она может то, чего не можем мы? Мы что, в преддверии новой религии? А все же первобытные люди были людьми, ведь они обладали способностью к абстрагированию и пониманию, что жизнь бесконечно выше материальной составляющей. Сознавали и выражали как умели существование высшей силы, обеспечивающей само возникновение и сохранение жизни. Они, предки великих физиков, признающих существование Высшего Разума…

О бестселлере философа Юваля Ноя Харари «Homo Deus» увлеченно рассказал в прошлом году по Радио «Свобода» Александр Генис. Размышляя о перспективах человечества, автор увесистого тома предвещает, что искусственный интеллект вскоре вытеснит человека. Культуролог Генис по этому поводу восклицает:

«Харари говорит: да, хорошо, человек не нужен для того чтобы работать на станках, водить автомобили, самолеты и даже лечить людей, но остается творчество. И вот тут он приводит пример, который меня поразил /…/ В Калифорнии, оказывается, уже давно работает созданная неким компьютерщиком и композитором по имени Дэвид Коуп программа EMI. Эта программа пишет музыку в стиле любого композитора, по пять тысяч опусов в день. Я ухмыльнулся, когда дочитал до этого места, загрузил с You Tube органную фугу а ля Бах, своего любимого композитора, и с ужасом убедился, что мне не по силам отличить эту фугу от настоящей фуги Баха. Хуже, что это не смогли сделать студенты консерватории на специально устроенном ревнивым пианистом концерте, где алгоритмическая музыка исполнялась вперемешку с оригинальной».

Итак, известный культуролог и писатель в ужасе от того, что машина пишет музыку как сам Бах! Мол, раз так, не заменит ли машина людей не только технических, но и творческих специальностей? Что вообще при нынешнем бурном развитии Интернета останется на долю человека? Но тут мыслитель то ли хитрит, то ли правда не понимает: ведь научил-то компьютер писать «под Баха» все же сам Бах! Машина подражает, а не сочиняет, алгоритм разработан не ею, а композитором. (Кстати, фуги с их стройностью как раз вернее всего поддаются разложению на алгоритмы, не то что какой-нибудь каприс Паганини). Нужна была вся сумма сознания и подсознания Баха, вся интуиция гения, чтобы создать баховский алгоритм. Музыка содержит 7 нот, она структурна по сути и легче определяется с помощью алгоритма, чем, скажем, поэзия. Математика и музыка не случайно близки друг другу; математики чувствуют и понимают музыку, нередко сами играют на музыкальных инструментах. Эйнштейн играл на скрипке. Музыка дисциплинирует мозг. Машина же лишь воспроизводит открытия человека. И если в процессе развития заданного алгоритма она пойдет дальше, чем мог вообразить человек, – все равно это будет логическое продолжение открытия специфически человеческого мозга. Нашего якобы менее совершенного, чем у машины, мозга, а на самом деле – разума эвристичного, способного на неожиданные открытия, по первому впечатлению часто противоречащие логике. Автор бестселлера Ной Харари приводит множество примеров из разных областей деятельности, ссылаясь на исследования ученых разных стран, доказывая преимущества машины перед человеком. Все это занятно читать. И тем занятнее, что то и дело возникают возражения против выводов Харари.

Вот, например, его рассуждения об «эффекте усреднения» при исследовании мозга. Он анализирует интересный эксперимент психологов: группа испытуемых держала руки в ледяной воде сначала в течение 5 минут, а затем повторно – уже в течение 10 минут, из которых к тем же 5 минутам страданий добавили еще 5, но с водой потеплее. Затем предложили повторить процедуру по выбору: либо 5 минут в ледяной воде – либо 10 минут, где эти 5 ужасных минут плюсуются с 5 минутами сносными. Все до одного выбрали повтор с 10-минутным вариантом! Автор книги тут разражается порицаниями человеческой «глупости» – ведь 5 минут ледяного страдания не исключаются из второго варианта, так зачем же его выбирать! Вот искусственный интеллект не сделал бы такой промашки. Все дело в том, полагает Харари, что различные ощущения испытуемых «усредняются»; он выводит правило «пик-финал»: человек забывает большинство событий, помня лишь некоторые и «непомерно увеличивая значение самых последних». А вот я уверена, что дело вовсе не в забывчивости, (да и о какой забывчивости можно говорить в 10-минутном эксперименте). Полагаю, здесь работает не усреднение, а результат: человеку важен итог действия, переживания, ситуации: «конец делу венец». Поэтому испытуемые все как один предпочли – якобы против логики – 10-минутный вариант, который хотя и не исключает ледяного страдания, зато оканчивается хорошо.

Харари представляет эффект финала «когнитивной ловушкой», я же назвала бы его правилом хорошего конца, жизненно важным для сохранения здоровья психики. Свойство здоровой психики, как известно, – «стирать» плохое, запоминая хорошее: естественная защитная реакция организма от негативных перегрузок. Разумеется, при анализе ситуации нужно учитывать всё: и позитив, и негатив, необходима опора на точные факты и цифры, скрупулезная проработка частностей. Компьютер, чуждый человеческим реакциям, Харари и видит как раз беспристрастным аналитиком. Который защитит нас от «когнитивной ловушки», ведь компьютер в отличие от нас строго рационален и «помнит каждый шаг». Заметим: так что же, ему ведь не грозит расстройство психики, коей у него попросту нет. Зато для нас положительные эмоции – не ловушка, а защита! Компьютер, по утверждению автора, «знает о нас больше нас самих». Но лучше ли машина понимает нас при этом, чем мы сами? Главная ценность для живого существа – жизнь, поэтому сознательно или бессознательно предпочитается при любых условиях вариант, обещающий прежде всего продолжение жизни. Возвращаясь к опыту с ледяной и затем подогретой водой, заметим: машина не имеет представления о том, что такое жизнь, она следует только логике и для нее, конечно, 5 минут были бы предпочтительнее, чем 10. Ей незачем учитывать способность здорового мозга стирать неприятные ощущения.

Харари приводит и такой пример в доказательство якобы ущербности человеческой психологии: зубной врач дает малышу конфету после болезненной операции – и неприятные ощущения «стираются» радостными. Но спросим, что же здесь ущербного? Вероятно, в момент смены неприятных ощущений приятными в организме выделяется капля серотонина. Если в момент испытаний я сама заставлю себя подумать о чем-то приятном, и тогда выделится по моему желанию та же благотворная для организма капля – это что, «когнитивная ловушка»? Она отменяет мою свободу воли? Скорее наоборот – говорит о силе моей воли. Сейчас даже рекламные щиты в Питере развешены – «Поднимите свой серотонин!».

Попробую возразить еще в одном случае (если возражать на все – надо писать толстенный том!). В книге Харари приводится история с двумя потенциальными женихами одной девушки. Она любит двух: Пола и Джона и затрудняется в выборе (см. с. 395). Тут она обращается к «лучшему другу» – Google, и тот отвечает с трогательной задушевностью: «Я знаю тебя с момента твоего рождения». Google советует ей Джона, хотя Пол красивее и втайне девушка надеется, что компьютер выберет его. Но машина-то знает, что в семейной жизни внешность играет решающую роль только в 14% случаев, и что с Полом девушка будет в конечном итоге менее счастлива. Как все отлично, радуется Харари, насколько машина умнее человека! Как все рассчитала! Но мне хочется спросить: всегда ли себя оправдывает голый расчет? Быть может, важнее миг ослепительного счастья, за который я готова заплатить годами невзгод! Разве все подчиняется логике и рассудку? «Безумству храбрых поем мы песню!». И какая романтическая поэзия не славила безумство? И еще спрошу: а как же личный опыт? Испытай девушка на себе, что красота – не главное, она, быть может, передаст это потом своим детям, а то напишет книгу или хотя бы поделится в письме к подруге (по электронной почте, разумеется) – и пустит в свет идею «красота – не главное в семейном счастье». Но машина, сделав выбор за девушку, лишает ее всякой инициативы и опыта. И это даже в том случае, если учтенные Гуглом параметры и в самом деле решающие, а ведь сотни неявных для машины нюансов (сходство внешности жениха с кем-то дорогим – дело ведь не только в красоте, но еще и в типе красоты – совместные воспоминания, едва уловимые подробности поведения женихов – и так далее) – могли от Гугла ускользнуть. Не говоря уж об интуиции… Кстати, не потерять бы ее, передоверив все машине! Подобно тому как сегодня из-за навигаторов люди постепенно разучиваются ориентироваться на местности – мы постепенно будем «разучиваться» ориентироваться в жизненных обстоятельствах… Переложить все на искусственный интеллект? Не прервет ли это естественного хода вещей, естественного развития идей, предпочтений, умения мыслить в конце концов?.. Грубо говоря, не атрофируются ли наши мозги?..

И вот, наконец, главный итог. Автор заключает по поводу приведенного примера с двумя женихами и девушкой: «в обмен на такое преданное наставничество мы должны будем отказаться от идеи, что люди – личности и у каждого человека есть свободная воля, которая решает что хорошо и что плохо и в чем состоит смысл жизни». По его мнению, все решают обстоятельства. Он считает, будто сегодня «науки о жизни подрывают основы либерализма», утверждая, что свободная личность – всего лишь фикция, плод взаимодействия комплекса биохимических алгоритмов. Харари пишет: «Средневековые крестоносцы верили, что их жизнь наполнил смыслом Бог. Современные либералы верят, что жизнь наполняет смыслом свободный выбор каждой личности. И те и другие сильно заблуждаются». И далее – «…последние научные данные отрицают существование свободных индивидов» (с. 355– 356).

Тут никак нельзя промолчать. Ну, во-первых, «либералы», вовсе не утверждают, что смысл жизни — дело исключительно отдельной личности. С первых веков возникновения человеческого сообщества оно имело общие ценности – основу культуры. И главное: то, что гормоны и химизм мозга влияют на поведение человека – аксиома (и не нужно столько ухищрений, чтобы это доказывать), но влиять совсем не значит – подчинять. Например, я страшно испугалась чего-то, испытав побуждение немедленно бежать, даже сделала уже невольное движение вперед. Но усилием воли я могу этот порыв подавить в силу моих нравственных или практических побуждений. Химия и электрические разряды сделали свое дело, а моя свободная воля сделала свое. Воля победила химию.

То, что Харари пишет об отсутствии свободы воли, я могу расценить лишь как вредоносное заблуждение. Итак, по его категоричным утверждениям, наше поведение диктуется исключительно химическими реакциями в мозге, которые зависят в свою очередь от генов, от мутаций, от различных случайностей. Человек – продукт всего лишь сложных химических реакций, повторяет он снова и снова. Но спросим: чем же тогда нормальный человек отличается от психа? Когда верх берет химия над волей, получаем психически больного человека. Слава богу, общество пока вроде в своем уме, хоть и совершает немало необдуманных поступков. То, что Юваль Харари – гей, сочетавшийся браком с мужчиной, вероятно, действительно диктуется исключительно его биохимией. Но вот он еще и вегетарианец – разве не говорит это о том, что он раздумывает (и пишет!) о правах животных, о необходимости сочувствия к ним. Пусть даже и это отчасти диктуется биохимией (может, Харари плохо переваривает мясо, хотя вряд ли – Homo Sapiens уже 20 тысяч лет ест мясо) – все равно панегирики в защиту животных говорят о свободе воли пропагандиста-вегана.

Кстати, в защите гомосексуализма Харари прибегает к самой наивной хитрости, (уж и не знаю, на каких простаков рассчитанной): он пишет, например, что «у эволюции замысла нет», и, значит, все позволено. Приведу здесь цитату из его мирового бестселлера «Краткая история человечества»: «Понятия о «естественном» и «неестественном» почерпнуты не из биологии, а из христианского богословия. В богословии «естественно» то, что совпадает с замыслом Господа. /…/ Но у эволюции замысла нет» (с. 184). Отвечу так: пусть у эволюции замысла нет, хотя сие нам доподлинно не известно. Зато «замысел» есть у культуры. Человечество за тысячелетия слишком далеко ушло от простейшей биологической эволюции. Культура на то и культура в отличие от биологии, что для нее далеко не все биологическое равно приемлемо. «Не убий» родилось не под диктовку эволюции – но под диктовку культуры, или, если угодно, богословия, что в первые века христианства сливалось воедино. Культура вводит инстинкты в рамки.

Далее в подглавке «Пол и гендер» Харари пишет, будто большинство норм, законов, прав и обязанностей представляют собой воображаемую, а не биологическую реальность» (с. 185). Но ведь в том-то и сила, что культура – выше биологической реальности, это творимая человеком духовная реальность. Возможность человека к абстрактному мышлению говорит о возможности подняться над химическими реакциями, над биологической реальностью бесконечно высоко, создать мораль и духовные ценности. Если не существует ничего кроме химических реакций, как человек смог породить идею Бога?

Допустим, бога нет, а есть химические элементы. А откуда они взялись? Отсутствие идеи бога не выдвигает никакой альтернативы и ничего не разрешает… На убеждении о преобладании химии над разумом и волей основаны расовые теории фашизма. Есть «плохие» нации – их носители механически, независимо от их воли и поведения якобы подчинены лишь биологии – вредоносным генам – а потому, решил фашизм, подлежат уничтожению.

…Все многочисленные передержки меркнут перед концовкой книги «Homo Deus», где автор заявляет о неизбежности Интернета Всех Вещей и возникновении новой религии – датаизма (от слова «данные»). Поскольку искусственный интеллект в сотни раз быстрее обрабатывает данные – он, по заключению автора, превосходит человека и потому с большой долей вероятности будет править миром. Но кто сказал, что обработка данных – главное условие для жизни? Данные собираются в рамках поставленных задач и конечных целей, которых у машины нет хотя бы потому, что у нее нет жизненных интересов, а их у нее нет потому, что она не живая. Её «интеллект» механически выполняет работу ради самой работы.

А вот и главный разительный вывод автора: «Обработка данных заменит жизнь». Вероятно, автор хотел сказать – вытеснит жизнь (осечка переводчика?) Ведь заменить цифрой органику – а жизнь органическая сущность – невозможно! Но не только заменить нематериальной сущностью жизнь с ее плотью и кровью невозможно по определению, но и вытеснить жизнь цифрой так же нереально. Цифра – абстракция.

Конечно, компьютер, обладающий более быстрой и совершенной обработкой данных, вытесняет уже сегодня многие занятия человека, все это так. Но обработка информации – подспорье по своей сущности, она нужна лишь для выводов и последующих действий. Одна, сама по себе, информация ничего не стоит. Нужна воля, устремление к цели, которую может поставить только существо, обладающее сознанием. Все время как о само собой разумеющемся в книге Харари говорится о разуме компьютера: мол, компьютер хоть и не имеет ни сознания, ни представления о том, что такое «я», но зато он имеет разум. Это тоже явная несуразность, либо сознательно провоцирующая подстава. Ведь разум никак не сводится к одной лишь обработке данных и принятию решений. Разума нет без осознания цели и смысла действия, а, следовательно, без представления картины мира или его части, где действие происходит, без представления о последствиях действия… Разум живого существа (даже животного, хотя ученые спорят о наличии разума у животных) включает в себя кроме сбора и обработки данных – инстинкт, интуицию, огромный пласт подсознания, недоступного машине, а также воображение и способность к абстрагированию и обобщению. Разум – порождение мозга. Но мы до сих пор не имеем всей полноты картины работы мозга. «Чего так носиться с устаревшими моделями обработки данных, если существуют гораздо более продвинутые модели?», – вопрошает автор, восхваляя «Интернет Всех Вещей», способный обрабатывать мощный вал информации, неизмеримо превышающий возможности человеческого мозга. «Люди могут превратиться из инженеров в чипы, из чипов в биты и, в конце концов, «растаять в стремнине данных», предупреждает автор.

Человек – модель для обработки данных? Но ведь наша жизнь, как уже говорилось, не сводится к обработке информации, как не сводится к этой операции и разум. Разум – творческая познавательная деятельность, раскрывающая сущность действительности. Посредством разума мышление синтезирует результаты познания, создает новые идеи, выходящие за пределы сложившихся систем знания. Вряд ли верно называть Интернет Разумом, тем более высшим разумом. Он остается неодушевленным подспорьем. Пусть благодаря машинам людям стали доступны новые сложные сведения, прежде неизвестные, и наш разум стал более вооруженным, стал мощней. Самим же нашим помощникам – разным аппаратам, в том числе Интернету – добытые сведения безразличны, поскольку они не обладают функцией жизни, а лишь имитируют некоторые действия и свойства Жизни. Все добытое важно лишь для людей.

Жизнь – это воля и представление (Шопенгауэр). Живое существо всегда сохранит преимущество перед неодушевленной материей, непричастной Жизни. Одушевленная материя включает в себя огромный комплекс свойств и интенций, которых лишены любые неодушевленные предметы, пусть и умеющие считать и даже делать из этого счета выводы (всегда сомнительные, по-моему, поскольку мертвые механизмы не могут понимать основополагающие нужды живого организма, игнорируют интуицию, подсознание, воображение и т. п. преимущества мозга)…

Впрочем, автор «Homo Deus», слава Богу, не всегда категоричен. Спасибо ему за то, что он разбудил мысль, предложил нам всем задуматься над перспективами Интернета, не боясь при этом прослыть хитрецом и провокатором. Ведь чистое лукавство, согласитесь, задать (в самом конце книги) вопрос: «Может быть, жизнь не сводится к обработке информации и принятию решений?» – и сделать вид, будто не знает ответа на этот вопрос. Понятное дело, не сводится! Разве что у амёбы, которая в воде должна анализировать состав воды и «принимать решение», в какую сторону ей двинуться. Да и то… Ей ведь предстоит еще и размножение! Этот простейший организм содержит инстинкт сохранения жизни и продолжения ее в дочерних клетках, в потомках. Продолжение жизни – вот, вероятно, к чему сводится жизнь; цель жизни – сама жизнь. Даже одноклеточное в своей среде с его самодостаточностью, с его делением сложно устроено, что же говорить о действительно высшем существе! (Автор возмущается, что человек считает себя «выше» животного). Что говорить о Человеке, научившемся мыслить абстрактно, осмыслил Жизнь, планету, вселенную!

Итак, подытожим: анализ и принятие решений – никак не содержание жизни, а лишь его первая ступень. Содержание жизни бесконечно сложнее, оно включает в себя действие инстинктов, (веером расходящихся от инстинкта самосохранения и сохранения вида), у более сложных организмов включает чувства и, наконец, у высших млекопитающих – создание образа мира, способность к обобщениям и абстрактному мышлению.

А сложный мир насекомых! Вот комар. Он благоденствует даже в больших городах. Я сделала вывод – не ведаю, знают ли о том биологи – комар способен улавливать малейшие температурные изменения, а, возможно, даже биотоки мозга! Это довольно просто понять: насекомое жужжит над ухом и пока я бодрствую (по его же вине) – на лицо ни за что не сядет. Вот наконец задремываю — и тут комар немедленно впивается в щеку! Дождался и «понял», что я засыпаю. Как он «понял»? Видимо, одна возможность: по биотокам мозга! Неизмеримо сложны даже бактерии; микромир изучен пока еще плохо, и новые открытия поражают тем, насколько он сложен. Безмерно сложнее электронной сети… Интернет не оживет. Он – цифра, буква, картинка. Может ли картинка выйти из рамы и начать распоряжаться реальностью? Впору сочинять новую повесть по образцу «Портрета» Гоголя…

Возражать можно практически против каждого положения книги Харари. Итог его исследования – сакраментальный вопрос: «Что случится, с обществом, политикой и нашей повседневной жизнью, когда лишенные сознания, но высокоразвитые алгоритмы будут знать нас лучше, чем знаем себя мы сами?» Мой скромный ответ таков: ничего не случится! Когда я в клинике лежу в трубе МРТ, он показывает врачу данные о моих внутренних органах, о коих я и понятия не имею – и ставит диагноз. Но никому и в голову не придет по поводу такого «превосходства» аппарата беспокоиться.

***

Разумеется, Харари про искусственный интеллект не сам все придумал. На ниве интеллекта работают сотни ученых, социологов, психологов и фантастов всех стран. Профессор математики Вернер Стефан Виндж из Висконсина – и он же, что характерно, писатель-фантаст – опубликовал еще в 1993 году статью «Технологическая сингулярность» о неизбежной, по его мнению, замене человечества машинами. Математик предсказывал, что компьютеры обретут «сознание» и крупные компьютерные сети могут осознать себя сверхчеловеческими разумными сущностями. Тогда возникнет единый машинно-человеческий интеллект.

В художественной литературе интересно пишет о перспективах искусственного интеллекта и искусственной жизни, например, Фредерик Бегбедер. В его романе «Жизнь без конца» (в русском переводе вышла как «Вечная жизнь») писатель мечется между восторгом по поводу открывающихся возможностей – и ужасом перед перспективами вырождения или даже исчезновения человечества.

Машина останется машиной!

Недавно смотрела по ТВ передачу с восторженным заглавием «Они нас видят!». Робота научили различать лица – очевидно, по параметрам расстояний между отдельными чертами лица. Ну и что? Пусть и различают лица, да – но не видят! Зрение неотделимо от восприятия, от создания образа.

В дискуссии по ТВ (в передаче «Агора» по «Культуре») уважаемая ученая дама, специалист по изучению мозга, провозгласила: проблемы возникнут, когда искусственный интеллект осознает свое Я. Такое заявление поражает, чтобы не сказать – возмущает. Чего ради машина, сколь угодно сложная, обученная производить сколь угодно сложные счетные операции (а в основе ее работы лежат счетные операции по схеме ДА – НЕТ) вдруг возьмет да и оживет? Оживет хотя бы до состояния амебы, чтобы реагировать на среду, например? Машина ведь не живет, а лишь находится, помещена в мир, причем не в реальный, а виртуальный. Машина несмотря на скорость заданных ей операций, недоступной человеку, остается НЕЖИВОЙ. У нее нет и не может быть органов чувств. Как у машины может возникнуть сознание своего Я – самосознание – если у нее нет самого сознания?!

Самосознание – высшая деятельность сознания, а что такое сознание, как оно зародилось, человечество во всей полноте не знает. Условились считать, что дух в человека вдохнул Бог, и невозможно было не принять это хотя бы как гипотезу, но работа нейронов, их «побудительные мотивы» остаются скрытыми.

Итак, прежде всего у искусственного интеллекта нет сознания. У робота нет и не может быть органов чувств. Робот способен лишь механически реагировать на внушенные ему приметы того или иного состояния человека без какого- либо понимания образа, представления о нем, без сочувствия, потому что у робота нет чувств. Машина лишена и всегда будет лишена сексуального начала, основополагающего для Жизни, начала глубокого и утонченного, создающего самый характер Личности, поскольку Жизнь неотделима от воспроизводства Жизни.

Да что сексуальность, когда у машины вообще нет и не может быть ни одного из пяти чувств. Вероятно, можно научить ее отличать красный цвет от зеленого, но при этом машина не будет понимать, что такое цвет. Чувства связаны неразрывными нитями с глубинными процессами в мозге, с осознанным и неосознанным миром ассоциаций, воображением – со сложным, не поддающимся учету внутренним миром, с отношением субъекта к воспринимаемому, с субъективными переживаниями.

Очевидно неправомерно говорить о когнитивной деятельности роботов, так как разум – одна из форм сознания. Разум состоит из логических умозаключений, сопряженных со сложной сферой чувств и представлений, с осознанием общей картины мира, сознательном или бессознательном представлении о его законах. Разум включает в себя способность к абстрагированию и обобщению. Робот, не имеющий представления о мире, не может «думать». И все разговоры уважаемых ученых о мышлении и будущем якобы самосознании машин представляются несостоятельными.

Но вот звучат по ТВ (в передаче доктора биологических наук Татьяны Черниговской «Игры разума») фразы о том, что роботы самосовершенствуются. Непонятным для учёных образом. Вот это уже очень серьезно. Это меняет наши представления о машине? В ступоре от такого поворота, раздумываю над поразительным фактом: оказывается, у пшеницы 5 миллионов генов, а у человека – 20 тысяч. К сожалению, приведенная американским ученым фраза эта (в той же передаче) повисла в воздухе без разъяснений и без какой-либо интерпретации. Вовлеченная в страсти по искусствен — ному интеллекту, выскажу такое соображение: если от 5 миллионов Природа (а кто как не она, коли речь идет о растениях и животных) пришла в ходе эволюции к 20 тысячам, резко сократив число генов, значит, Природа совершенствуется путем усложнения генов. Сама по себе. Помимо человека. Сокращение количества генов, иначе говоря, совершенствование генома приравниваю к такой логистической задаче: сотню можно написать единицами: 1, 2, 3… 100, а можно – одной цифрой: 100! Можно предположить, то же произошло с геномом: он сократил число генов путем их обобщения, усложнения за счет слияния каких-то аналогичных признаков или черт… Ну а цепочка ДНК! Кто ее «закрутил»? Она ведь совершенствовалась миллионы лет сама по себе! Или… тут не обойтись без вмешательства сил извне, как эти силы ни называй. Недаром Сальвадор Дали сказал, что цепочка ДНК и есть Бог…

Возникает вопрос: если сами по себе совершенствуются ДНК и геном, не обладающие сознанием, но живые, то могут ли самостоятельно совершенствоваться машины? Неживая материя? В конце концов воды, камни, пески – они ведь видоизменяются в Природе, они вовсе не неизменны! По каким законам они трансформируются? Только по законам физики и химии или тут могут действовать еще и неизвестные механизмы? Своего рода самосовершенствование материи? Неживое отделено от живого непроницаемой стеной? Но тогда как от неживой материи произошла живая клетка?.. И если нет этой стены между живым и мертвым (инстинкт и следом мифология никогда и нигде в эту непроходимую стену не верили… вспомним хотя бы «живую и мертвую воду»…) – тогда возможно в перспективе и «оживление» роботов? К чему приведет самосовершенствование роботов? К каким их конгломерациям? Конечно, в отличие от генов, от живых клеток, от микробов, базирующихся в теле человека, роботы разнесены в пространстве. Но они «работают» в единой сети и соединены пусть не биологически, зато виртуально, образуя как бы новую ноосферу поверх ноосферы живых существ. Как соотносятся реальный и виртуальный мир?

На сегодня есть уже данные о том, что некоторые адепты искусственного разума согласны жить вне материального тела – только в виде индивидуального компьютерного потенциала. Так что же – возможен дух вне органики? Так сказать, чистый дух? Что объединяет машины в виртуальном пространстве? Единое «знание» (в кавычках, т. к. знание включает представление о предмете и т. п.)? Ну а виртуальная реальность – это сама реальность или лишь часть реальности как подспорье СУЩЕМУ бытию? Иначе – Жизни. Бог в религиозной литературе исстари обозначается как СУЩИЙ. Словно наши предки знали, что есть мир виртуальный – и противопоставляли ему мир СУЩИЙ. Созидающий ЖИЗНЬ.

Геном – строительный материал Жизни, ее основа, компьютер же – строительный материал виртуальной реальности, не смыкающийся с жизнью по основным показателям, лишенный на сегодня инстинкта жизни и сопутствующих ему инстинктов и чувств. В конечном счете вопрос нужно, вероятно, поставить так: может ли обладать сознанием неорганическая материя? Или сознание, как и мышление, возможно только для материи органической? Мы на сегодня не может представить жизнь вне клеточной структуры – жизнь возникла на стадии клетки.

Однако стоит задуматься над таким предположением, (и кто знает, как будет развиваться наука в будущем) – неким подобием жизни, возможно, обладают уже сегодня неорганические высокоорганизованные структуры. Например, кристаллы… (Кажется, эта мысль высказывается здесь впервые?) Человечество уже имело в своей истории взгляд на неживую природу как на одушевленные существа. В античности и ручьи, и камни, а не только растения и животные наделялись душой или даже «сверхдушой». Впрочем, можно найти тот же пантеизм во всех древних культурах, включая славянские представления о земле-матушке и так далее. Так что, не вернуться ли к древнему пантеизму? В конце концов, если материя была так уж мертва, каким образом она ожила – как из неживой материи образовалась клетка? Зачем ей понадобилось захватывать питательные вещества (фагоцитоз) и делиться? Что заставило ее объединяться в колонии? Совершенствоваться? Размножаться? Итак, возможна ли жизнь вне органики? Может ли быть живой неорганическая материя? Можно в принципе представить, что живая клетка образовала миллионы лет назад колонии, в которых произошло в процессе эволюции разделение на различные функции отдельных скоплений клеток, выделение затем «командных» органов – нервной системы – и так далее, вплоть до появления инстинктов, а затем и сознания… Но решить, почему некогда ожила неорганическая материя и из неживой материи возникла живая клетка – на сегодняшний день не представляется возможным. Как и почему возникла жизнь, мы не знаем.

Человечество не мучилось этим вопросом, так как решило для себя еще в незапамятные времена: жизнь создал Предвечный, Творец, неведомое сверхъестественное существо, явленное человеку опосредованно – прежде всего, через разнообразные проявления жизни. Отвергнув эту версию, отказавшись от религии, человечество оказывается перед неразрешимой загадкой. Лукавые посылы типа «самоорганизующейся материи» ничего не дают, а только запутывают картину: если материя умеет «сама организоваться» и создать жизнь, выходит, материя и есть Бог! Откуда она взялась? Что заставляет ее совершенствоваться?

Машина не обладает чувствами, у нее нет и не может быть любви. Но нет и агрессии. Агрессия – порождение инстинкта самосохранения, но инстинктов нет и не может возникнуть у машины. Зачем ей господство над человеком? У нее нет потребности ни жить, ни доминировать. Так что пресловутая война людей и машин, любимая тема фантастов, отменяется. Полагаю, искусственное создание живой клетки, вмешательство человека в живую материю гораздо опаснее для человечества, чем создание «умной» машины. Как бы то ни было, между живой и неживой материей раздел не перейден. По крайней мере, на сегодняшний день. Еще никто не оживил камень… Пусть как угодно совершенствуется сеть – она не может из виртуальной позиции скакнуть в реальную. Не может стать СУЩЕЙ.

Август 2019