Ипатова Светлана Алексеевна − научный сотрудник Группы по изданию И. С. Тургенева и А. А. Фета в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук. Участник Собрания сочинений Ф. М. Достоевского в 15 т., коллективного труда «Библиотека Ф. М. Достоевского: Опыт реконструкции. Научное описание» (СПб., 2004). Область научных интересов: история русской литературы XIX−XX вв. (И. С. Тургенев, А. А. Фет, Н. С. Лесков, Ф. М. Достоевский, А. С. Суворин, Б. А. Садовской и др.) Участвует в подготовке: Сочинения и письма А. А. Фета в 20 т.; Полное собрание и сочинений и писем И. С. Тургенева. Письма (2-ое изд.); коллективный труд «Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева (1859−1866)». Автор более 100 научных статей и публикаций.

 

 

 

В прижизненной скульптурной иконографии писателя, включающей известные работы М. М. Антокольского (1880), С. И. Лаврентьевой (1881, барельеф), П. П. Забелло (1878), гипсовый бюст молодого тридцатитрехлетнего Тургенева работы малоизвестного скульптора Беляева, выполненный с натуры в Петербурге в 1851 году (время завершения «Записок охотника»), является самым ранним и, так вышло, наименее изученным. В настоящее время этот погрудный портрет находится в экспозиции Орловского объединенного государственного литературного музея (инв. № 135 ОФ; размер: 58,3 × 38,3 × 24,8), куда он поступил из Орловской ученой архивной комиссии после образования Музея в 1918 году. На боковом срезе справа значится: «А. Беляев 1851 года Петербург». Из орловского Музея в 1955 году тонированный отливок (слепок) с этого оригинала поступил в Литературный музей Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН (инв. № 71019; см. акт от 11 октября 1955 года)[1]; кроме того, отливок с оригинала находится в экспозиции Музея-квартиры Некрасова в Петербурге, а также в Музее-заповеднике И. С. Тургенева Спасское-Лутовиново. Известны три копии (отливка) с оригинала бюста, выставленного в экспозиции Орловского музея.

Бюст Тургенева работы А. Н. Беляева, 1851, ИРЛИ РАН

Надпись на срезе бюста Тургенева

Итак, история копий. В экспозиции Музея-квартиры Н. А. Некрасова в Петербурге (Литейный пр., 36), в доме, где Тургенев часто бывал в 1850-е годы, в период близости Некрасову и журналу «Современник», в бывшей приемной редакции экспонируется отливок (слепок) с гипсового портрета, вылепленного А. Н. Беляевым. В статье Е. С. Роговера «Портреты И. С. Тургенева работы русских живописцев, графиков и скульпторов» утверждается, что имеющийся в Музее-квартире бюст Тургенева является подлинным[2], но это не соответствует действительности. Копия (слепок, отливок) был выполнен с оригинала орловским скульптором Б. Д. Бологовым в 1981 году[3] и установлен в музее на том основании, что, по воспоминанию современника, этот погрудный бюст когда-то находился в приемной всесильного редактора «Современника». Начинающий литератор Г. Н. Потанин (автор романа «Старое старится, молодое растет». – С. И.), посетивший Некрасова в конце апреля 1860 года, вспоминал, как в ожидании мэтра увидел в приемной некий «беломраморный» скульптурный портрет Тургенева: «Николай Алексеевич жил тогда в доме Краевского на Литейном <…>. Человек ввел меня в приемную и пошел доложить. <…> Приемная – большая комната, у дверей чучело медведя на задних лапах с огромной орясиной в лапах, против него беломраморный бюст Тургенева на высоком пьедестале, на стене две прекрасные гравюры <…>»[4]. Позже, повествуя об известной ссоре Некрасова и Тургенева, которая, как полагает мемуарист, произошла, в основном, из-за денежных расчетов, он добавляет: вскоре после их «резкой» ссоры «я пришел к Николаю Алексеевичу и заметил беломраморный бюст Тургенева исчез из приемной залы; мне показалось это странным, и я спросил:
– Что это значит? Медведь здесь, а Тургенева нет?
– Мишка умнее и благороднее Тургенева <…> я велел выставить его в секретное место, пусть торчит там!
Эта злая выходка мне не понравилась, но я ничего не возразил. Впоследствии я узнал, что эту злую насмешку передали Тургеневу, и это, по-моему, можно считать главной причиной их вражды, которую помирила только смерть»[5]. Названная мемуаристом причина расхождения двух писателей, безусловно, не соответствовала действительности; а сцены, приведенные в этих воспоминаниях, признавались исследователями не соответствующими фактам. Между тем, даже мифологический уровень осмысления сложных отношений и не простого разрыва еще недавно двух близких друзей представляет определенный интерес. Возможно, что бюст Тургенева (или его копия), действительно, находился какое-то время в приемной редакции. Не вызывает сомнения и то, что это был бюст работы Беляева, поскольку других еще не существовало.

Имеющиеся биографические источники умалчивают, в какой период пребывания Тургенева в Петербурге в 1851 году проходил сеанс позирования, как и через кого состоялось это знакомство, какие отношения связывали писателя с Беляевым, кто выступил заказчиком портрета и оплатил работу художника; неизвестными остаются отзывы Тургенева и современников о качестве (сходстве) бюста; неизвестно и то, был ли Некрасов знаком с Беляевым. Известно только то, что Тургенев, скорее всего, в 1856 году, перед отъездом за границу, подарил его Е. А. Языковой, жене одного из своих приятелей[6]. Не имея особых литературных дарований, Языков остался в литературных летописях 1840−1860-х годов как застольный каламбурист и душевный приятель многих литераторов, группировавшихся вокруг «Современника», среди которых В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, И. С. Тургенев, А. А. Фет, В. П. Гаевский, П. В. Анненков, Ф. М. Достоевский, И. И. Маслов, Н. Н. Тютчев, И. А. Гончаров, М. Е. Салтыков-Щедрин и др.[7]; в доме Языковых за дружескими обедами раз в неделю собирался цвет русской литераторы, и, по воспоминаниям А. Фета, Языкова была хлебосольной хозяйкой[8].

Трудно сказать, по какой причине готовый скульптурный портрет Тургенева был выставлен в квартире Некрасова, и был ли это подлинник или можно говорить о заказанной Некрасовым гипсовой (или, по выражению Потанина, «беломраморной») с него копии, которая нам неизвестна. В практике скульптора подобные прецеденты были: так, бюст художника И. К. Айвазовского Беляев выполнил не только в гипсе, но позже и в мраморе; вылепленный им гипсовый бюст Л. М. Жемчужникова был отлит формовщиком Ф. Шопеном (по заказу брата В. М. Жемчужникова) в бронзе. Однако более вероятной представляется версия, что по какой-то причине принадлежавший семейству Языковых бюст Тургенева работы Беляева непродолжительное время находился в квартире Некрасова, и только. Следует иметь в виду и тот факт, что кажущееся вполне достоверным свидетельство Потанина является единственным и не подтверждается другими источниками, что, впрочем, не умаляет их значение и, конечно, не ставит под сомнение уместность этого экспоната в стенах Музея-квартиры Некрасова.

Необходимо привести биографические сведения о художнике. Беляев Александр Николаевич (1816, Москва – 1863, Петербург, Смоленское кладбище) – скульптор, портретист, академик императорской Академии художеств (ИАХ), реставратор скульптуры в Эрмитаже[9]. Начальное художественное образование получил в Московской школе технического рисования графа С. Г. Строганова (1833). В 1840 году переехал в Петербург, где начал посещать классы ИАХ как вольноприходящий ученик (1840–1843), занимался в классе барона П. К. Клодта. За фигуру «Мальчик, пьющий воду из ручья» (гипс, не сохр.) получил малую серебряную медаль (1841). В. П. Боткин, видевший эту скульптуру на выставке, описал ее в статье «Выставка императорской Санкт-Петербургской Академии художеств в 1842 году»: «”Мальчик, почерпнувший в руку воду”» – статуя из гипса ученика Беляева, хороша по естественности и простоте выражения»[10]. В 1843 году для получения звания неклассного художника Беляев исполнил с натуры (под надзором профессора И. П. Витали) бюст конференц-секретаря ИАХ В. И. Григоровича (терракота, Государственный Русский музей (ГРМ)). Звание академика ИАХ скульптор был удостоен в 1849 году за статую «Давид-юноша, победитель Голиафа» (гипс, ГРМ). За сделанный с натуры скульптурный портрет профессора И. К. Айвазовского (1847; гипс, мрамор, ГРМ)[11] художнику была объявлена похвала Академии. Беляеву принадлежат портрет Л. М. Жемчужникова (1850; гипс, был отлит в бронзе, Государственная Третьяковская галерея), а также портрет И. С. Тургенева (1851; гипс, Орловский объединенный государственный литературный музей), поэта Н. М. Языкова (гипс, неизв.), рязанского помещика А. П. Дубовицкого (1852; мрамор, Рязанский областной художественный музей). Кроме того, Беляев изготовлял скульптуры для надгробных памятников Петербурга, Москвы и провинции[12]. Известно, что художник помогал при создании скульптурного убранства Адмиралтейства и Исаакиевского собора (1853–1861; под руководством П. И. Витали), с 1857 года и до конца жизни работал реставратором скульптуры в Эрмитаже. Л. М. Жемчужников вспоминал: «С помощью моего двоюродного брата графа А. К. Толстого мне удалось пристроить Беляева хранителем скульптуры в Эрмитаже. Это было самое подходящее для него место»[13]; в 1859 году Беляев составил описи скульптурных коллекций Эрмитажа, Таврического дворца, Летнего сада, Гатчины, Царского села и Петергофа[14].

Несмотря на столь интенсивную деятельность скульптора и реставратора, имя Беляева оказалось незаслуженно забытым, между тем, имеющиеся доступные сведения о художнике (включая архивные), собранные воедино, позволяют восстановить его биографию, в которой, однако, нет никаких сведений о его отношениях с Тургеневым; так же, как и в биографической и справочной литературе о писателе не было найдено никаких сведений о Беляеве, за исключением единственного упоминания писателя о художнике в его письме к А. В. Дружинину из Спасского от 10 (22) октября 1858 года, где, говоря об П. В. Анненкове, он с легкой иронией вспоминает Беляева: «Если он (Анненков. – С. И.) еще в Петербурге – покажите ему с немою гордостью это письмо. Да умилостивит оно его сердце! Не то я закажу Беляеву статую во весь рост Анненкова в виде Регула, стремящегося в Карфаген, по правую сторону будете Вы, по левую я; все трое мы будем представлены в коротких хламидах, в сандалиях и с обнаженными руками»; и далее писатель приводит рисунок-шарж «проекта фигуры Анненкова» и просит Дружинина объяснить Анненкову, «как это будет» и «неприятно, и дорого»[15].

«Проект фигуры Анненкова»

Итак, из письма следует, что Тургенев идентифицирует автора своего бюста как скульптора, работающего по заказам в жанре античной скульптуры, что заказы у Беляева стоят «дорого» и что выполненный портрет, вероятно, не очень нравился писателю (скорее всего, не качеством исполнения, а самим фактом прижизненной скульптуры, и это подтверждает предположение, что заказ мог быть сделан кем-то из друзей). Следует заметить, что бюст Тургенева выполнен Беляевым в форме античной гермы, характерной для представителя академической школы, – погрудный портрет, величавый и торжественный парадный анфас, взгляд мудреца, шея и грудь обнажены, плечи срезаны, мускулистый торс опирается на высокий постамент. Архаичная герма Аттики с V века до н. э. перестала представлять голову Гермеса, венчающего верстовой столб; появился индивидуальный портрет в виде гермы, изображающий государственного деятеля, знаменитого поэта или известного философа; вскоре римляне начали украшать ими свои сады, виллы и библиотеки[16]; в XVI веке гермы стали распространенным видом декоративной и парковой скульптуры. По воспоминаниям художника Л. М. Жемчужникова, подружившегося со скульптором в 1851 году, Беляев «был человек редкий и представлял собою тип античного скульптора, как о нем выразился В. П. Боткин»[17] (что имел в виду критик, мемуарист не поясняет); вероятно, под этой характеристикой подразумевалось не только его художественное направление, но и устремленность, жертвенность и преданность искусству – основные качества Беляева, которые отмечали все современники.

Мы вправе предположить, что заказчиком мог выступить если не сам Тургенев (что возможно, но маловероятно), то кто-то из его окружения (к примеру, В. П. Боткин или Н. А. Некрасов), однако никакими доказательствами этой версии мы не располагаем. Хотя следует упомянуть, что Боткины были заказчиками Беляева в другом случае: в «Отчете имп. Академии художеств за 1853−1854 академический год» отмечено: академик Беляев вылепил «барельеф, представляющий образ Христа Спасителя, по заказу гг. Боткиных»[18]. Среди документов фонда художника А. А. Иванова в НИОР РГБ хранится расписка Беляева (1860) в получении денег с П. П. Боткина за услуги по приемке из Рима мраморного бюста А. А. Иванова в четырех ящиках и его установке в Петербурге[19]; имеющийся документ говорит о деловых отношениях Беляева с семейством Боткиных.

Скорее всего, Тургенев позировал Беляеву в первой половине 1851 года, а именно в феврале – середине апреля, т. е. когда находился в Петербурге, но не позже, т. к. в «Отчете» Академии художеств именно за 1850−1851 академический год (учебный год заканчивался в мае–июне) значится, что «академик А. Беляев вылепил с натуры по частным заказам пять бюстов: три мужских и два женских»; имена ни заказчиков, ни тех, кого лепил Беляев, к сожалению, не названы[20]. Тургенев находился в Петербурге также в ноябре–декабре 1851 года, т. е. в первой половине академического года. Известно, что в академический год 1851−1852 года Беляев «вылепил с натуры бюст П. А. Дубовицкого» и «бюст г. Алымова по заказу отца его», других бюстов во второй половине 1851 года Беляев не лепил[21].

Сеансы с Тургеневым «с натуры» (об этом вспоминает Е. А. Языкова) проходили, скорее всего, в мастерской скульптора, которая находилась, по воспоминаниям современника, «у Тучкова моста» на третьем этаже, окна были обращены на Малую Неву и Тучков мост; тут «висели гипсовые слепки на стенах; на полках лежали формы бюстов и разных моделей, запас глины, маски» (В ГРМ хранится рисунок М. П. Клодта «У скульптора А. Н. Беляева», на котором изображена мастерская художника)[22]; сам Беляев «был высокого роста, силен, неуклюж; шея длинная, высоко повязанная черным галстухом; ступни большие и плоские; руки как клещи с огромными ладонями»; талант «Александра Беляева был невелик, но страсть к искусству безгранична. Формовщик он был необыкновенный»[23]. Его друзья – «художники, жившие в одном доме с ним в конце сороковых и в начале пятидесятых годов, – <П. А.> Захарьин (брат жены Герцена. – примеч. Жемчужникова), <К. А.> Горбунов, <Н. А.> Лавров, <В. П.> Гофет, <Е. Е.> Бернардский, – говорили, что он имел большое влияние на их колонию, внушая безграничную любовь к искусству»[24].

В окружении Тургенева и Беляева было немало общих знакомых – Л. М. Жемчужников, К. А. Горбунов, чья мастерская располагалась в одном доме с Беляевым, а также чета Языковых, и вероятно, В. П. Боткин. Внешность, характер, талантливая личность скульптора, безусловно, были известны писателю и могли каким-то образом отложиться в его творческом сознании. «Беляев прекрасный человек, – отзывался о художнике периода его ученичества другой его современник и друг, скульптор Н. А. Рамазанов, – горячо любит свое дело. Я был у него на дому и видел большое собрание эстампов и других хороших вещей, живет настоящим скульптором: чуть не спит на мраморе, и если Бог даст, то должен быть замечательным впоследствии художником»[25]. После смерти скульптора, Рамазанов откликнулся восторженной статьей: «На зарабатываемые деньги Беляев не переставал приобретать художественные редкости <…>. Немалая доля денег, которые он зарабатывал, употреблялась им на нуждающихся товарищей; при необыкновенном благодушии к ближнему, он всех их называл голубчиками, и ничего не жалел для бедняков, нисколько не думая откладывать себе»; «случалось, покупал за бедное семейство рекрута, иных неимущих содержал за свой счет, в собственной квартире»; о «сделании какой-либо карьеры он никогда не помышлял» и «до того любил искусство, что оно сделалось для него как бы второю религией. В увлекательных разговорах об искусстве он часто с восторгом обращался мыслью к Богу, как к источнику разума и изящества»; он был «необыкновенно незлобив и простодушен», но были «иные, которые позволяли себе издеваться над его неуклюжестью и неловкостью»; после смерти Беляева «денег не оказалось», и эрмитажное начальство «отпустило на его погребение довольно значительную сумму»[26].

Об особой технике, которой пользовался Беляев при создании бюстов, оставил свидетельство тот же Рамазанов: «многие, незнакомые с приемами механизма в скульптуре, полагают, что для производства бюста необходимо снимать маску с лица, тогда как ваятель (имелся в виду Беляев. – С. И.) отнюдь не прикасается последнего <…>. Искусный скульптор, имея перед глазами натуру, в маске никогда не нуждается»[27]. Известно, со слов Языковой, что бюст был вылеплен не только с натуры, но и под наблюдением профессора И. П. Витали[28], которому, напомним, принадлежит один из лучших бюстов Пушкина в виде гермы (апрель 1837, гипс, ИРЛИ).

Дальнейшая судьба скульптурного портрета Тургенева прослеживается по письму Д. Я. Колбасина к писателю из Петербурга от 26 апреля ст. ст. 1854 года: «Библиотека Ваша, Иван Сергеевич, отправлена в Москву на имя Лобанова, который распорядится дальнейшею отправкою. Бюст же пока еще здесь, во-1-х, потому что Беляев в Москве, а во-2-х, главное, потому что не хватило денег, несмотря на то, что я взял у Некрасова 20 р., к которым прибавил еще и своих, ибо оставленные Вами деньги все поглощены Иваном и Барсуками»[29]. Итак, становится известно, что вылепленный Беляевым готовый бюст писателя подлежал отправке в Москву, а затем в Спасское-Лутовиново вместе с библиотекой Белинского, купленной Тургеневым у вдовы критика, и оставался в мастерской художника, по крайней мере, до конца апреля 1854 года; однако бюст не был отправлен, т. к. не хватило оставленных писателем денег. История с отправкой, безусловно, была известна Некрасову, ссудившего Д. Я. Колбасину 20 рублей для отправки багажа в Москву. Ответ Тургенева неизвестен. Трудно сказать, как долго бюст оставался на хранении в мастерской художника в Петербурге, скорее всего, до отъезда писателя за границу в 1856 году.

Из письма М. А. Языкова к В. П. Гаевскому от 27 августа 1883 года, известно, что писатель, «уезжая за границу, поднес этот бюст» (вероятно, в 1856 году) Е. А. Языковой; ни причины, ни обстоятельства этого жеста нам неизвестны. Дальнейшая история этого подарка проясняется из того же письма к Гаевскому. Узнав накануне из газет о смерти Тургенева, Языков, находившийся в это время по делам службы в Новгороде, написал Гаевскому как председателю Литературного фонда:

«Дорогой Виктор Павлович.

Сокрушаюсь о кончине милого нашего друга Тургенева, который даже умирая указал грядущему поколению, что умеет, подобно Петру, отрываться от старых преданий, завещав уложить свое тело не в подмосковном селе Спасском, в П<етер>бурге, на Волковом кладбище, рядом с человеком[30], также, подобно Петру, трезво смотревшим на предание. Петр, деятельностью всего своего царствования и построением новой столицы; Белинский и Тургенев своими гениальными творениями – доказали, что вовремя отрешились от московского уклада, а последний даже свое бездыханное тело велел положить в мокрое, еще не успевшее высохнуть болото, да еще рядом с Белинским – это великолепно.

Вчера, читая в газетах о том, как будут чествовать в Петербурге Тургенева, там говорится, что общество Литературного фонда должно в чествовании принять деятельное участие. Вероятно, так и будет. А потому, в тот вечер, когда состоится чтение, не найдете ли Вы удобным поставить в зале во время чтения хранящийся у меня прекрасный бюст 30-летнего Тургенева, работы очень даровитого художника Беляева, ученика Витали. Беляев лепил Тургенева с натуры в 1851 году с особенною любовью и после того вскоре умер еще в молодых летах.

С лишком 30 лет тому назад Тургенев, уезжая за границу, поднес этот бюст моей жене, у которой я просил позволения привезти бюст, так как я намерен 3-го или 4-го приехать на несколько дней в Петербург, и, вероятно, мой приезд совпадет с прибытием тела из Парижа. Сколько я помню, другого бюста Тургенева в молодых летах не существует, так как беляевский единственный оригинал хранится у меня. Не уведомите ли меня коротеньким письмом или даже телеграммой, что желаете, чтобы я привез бюст. Тогда 3-го или 4-го числа я прямо с железной дороги привез бы его к Вам, а Вас попросил бы сказать швейцару, чтобы он у меня его принял, в случае если Вас не будет дома.

С нетерпением ожидая от Вас ответа, жму Вашу руку.

М. Языков.

27 августа 1883.

Новгород.

Приписка на полях: Мне известно, что существует бюст Забелло, уже сделанный около 60 лет. Мне кажется, было бы эффектно, если бы в зале стояли два бюста – молодой и старый, увенчанные лаврами и пр.»[31].

Речь идет о бюсте Тургенева работы скульптора, академика АХ Пармена Петровича Забелло (1830−1917), выполненном в 1878 г. Литературный фонд (Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым), членом которого писатель состоял со дня его основания (1859) и до конца жизни, принял на себя все хлопоты по подготовке и церемонии погребения писателя в России. 28 сентября (10 октября) 1883 года в зале петербургского кредитного общества усилиями Литфонда был устроен литературный вечер памяти Тургенева, на котором выставлялся бюст писателя, привезенный Языковым, а по окончании этих «литературных поминок» находился у его председателя на хранении.

Бюст Тургенева работы П. П. Забелло, 1878

Вскоре после смерти мужа, последовавшей 22 января 1885 года, Е. А. Языкова, проживая с многочисленным семейством в Петербурге, написала Гаевскому 8 февраля 1885 года:

«Многоуважаемый

Виктор Павлович.

Будьте так добры, потрудитесь приказать передать посланному бюст Тургенева, у меня нашелся охотник его купить. Если сохранился ящик; то лучше бы его для безопасности в него положить. У вас остались еще стихи Тургенева, писанные мне в альбом, и еще мной рисованный портрет Виардо; но если вы пожелаете их иметь; то я с удовольствием стихи и портрет поднесла бы вам.

Готовая вам служить

Екатерина Языкова.

1885 г.

8-е февраля»[32].

Этим «охотником» был, безусловно, известный меценат и коллекционер П. М. Третьяков. Дальнейшая судьба бюста прослеживается по содержанию письма Языковой к П. М. Третьякову, обнаруженного нами в Отделе рукописей Третьяковской галереи. Очевидно, получив бюст от Гаевского, вскоре, 24 февраля 1885 года, Языкова обращается к Третьякову:

«Милостивый государь

Павел Михайлович

Вы, вероятно, знаете из газет, что я имела несчастье потерять моего дорогого мужа Михаила Александровича Языкова[33]; 22 генваря он скончался; оставив меня с семейством без всяких средств; о пенсии я хлопочу еще. И вот я адресуюсь к вам; как любителю и покровителю искусств; да и собирателю для музея разных знаменитостей. У меня есть гипсовый бюст молодого Ивана Сергеевича Тургенева; единственный в мире и снятой с натуры при мне. Делал его Беляев под наблюдением Виталия. Михаил Александрович очень дорожил этим бюстом; потому что Тургенев подарил его нам; а скульптор Беляев в скорости умер и снимков не оставил. Я теперь желаю продать его хотя б за 100 руб. сер. с ящиком, укладкой и отправкой. Если б вы пожелали или кто из ваших; то я б с удовольствием его тотчас же переслала. Будьте так добры уведомьте меня тотчас же, желаете иль нет, то я поищу здесь уж в Петербурге охотников иметь Тургенева, знающего (так!) его молодого, т. е. 32 лет, именно в те года, как он писал “Записки охотника”.

Остаюсь в ожидании вашего скорого ответа.

Готовая к услугам

Екатерина Языкова.

1885 года

24 февраля»[34].

Ответ Третьякова неизвестен, по всей видимости, коллекционер отказался от приобретения бюста. Обращение Языковой именно к Третьякову было, вероятно, связано с тем, что в 1880 году он уже приобрел у Языковых предсмертный рисунок В. Г. Белинского, выполненный Языковой (1848). История этого портрета была подробно изложена мужем художницы М. А. Языковым в письме, опубликованном в журнале «Живописное обозрение» в 1880 году[35], но это уже другая история.

Благодаря разысканиям орловского исследователя В. А. Громова, была выявлена дальнейшая судьба этого скульптурного портрета Тургенева, оказавшегося через четверть века в Орле. Портрет, – пишет исследователь, – «как бы исчез из поля зрения общественности. Лишь в 1911 году, то есть через шестьдесят лет после создания бюста, он был смутно упомянут в газете, выходившей в городе Тургенева, как дар его землякам: “Председатель елецкого окружного суда г. Языков подарил орловскому дворянству бюст И. С. Тургенева. Как нам передавали, он был дружен с И. С. Теперь этот бюст привезен и помещен в Дворянском собрании”. Гипсовый слепок, очевидно, именно с этого подарка, оригинал которого доныне удерживается в Орле, и встречает посетителей флигеля»[36] в Спасском. К сожалению, исследователь не сообщил, что владелец бюста М. А. Языков не мог быть дарителем, поскольку умер в 1885 году. Нам удалось установить инициалы председателя окружного суда г. Ельца: С. М. Языков; вероятно, дарителем выступил сын М. А. Языкова и Е. А. Языковой Сергей (1851 г. р.), биография которого нам неизвестна.

Изложенная история самого раннего бюста писателя работы незаслуженно забытого замечательного петербургского скульптора не исчерпывает всех обстоятельств и деталей создания, а также дальнейшей непростой судьбы этого великолепного скульптурного портрета, оказавшегося после революции в Орловском объединенном государственном литературном музее.

 

Примечания

[1] См.: Описание материалов Пушкинского Дома. IV. И. С. Тургенев. М.; Л., 1958. С. 57.

[2] Роговер Е. С. Портреты И. С. Тургенева работы русских живописцев, графиков и скульпторов // Спасский вестник. Вып. 25. Тула, 2017. С. 152.

[3] См.: Глевенко Е. Литейный, 36. Мемориальный Музей-квартира Н. А. Некрасова: Путеводитель. СПб., [2001]. С. 13.

[4] Потанин Г. Н. Воспоминания о Н. А. Некрасове // Исторический вестник. 1905. № 2. С. 461.

[5] Там же. С. 489; см. также: Н. А. Некрасов в воспоминаниях современников. М., 1971. С. 182 (Сер. литературных мемуаров).

[6] Языкова Екатерина Александровна (урожд. Белавина; 1820–1896), непрофессиональный художник, жена служащего стекольного завода М. А. Языкова (1811–1885), друга В. Г. Белинского и участника его петербургского кружка.

[7] О Языкове см.: Чуковский К. И. Сочинения в 2 т. Критические рассказы. Т. 2. М., 1990. С. 147–151; Андрианова И. С. «Друг писателей» М. А. Языков и Ф. М. Достоевский: взаимоотношения в письмах, атрибуция, комментарий // Неизвестный Достоевский. 2017. № 2. С. 23−58 (см. электронный научный журнал: http://unknown-dostoevsky.ru/journal/content_list.php?id=10341; дата обращения: 29 марта 2022 г.). См. также: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин // Тургеневский сборник. М.; Л., 1968. Вып. 4. С. 293–298; Гродецкая А. Г. «Старинная приязнь»: к истории отношений Тургенева и М. А. Языкова // Тургеневский ежегодник 2015 года / Сост. и ред. Л. В. Дмитрюхина, Л. А. Балыкова. Орел, 2017. С. 49–65.

[8] См.: Фет А. А. Мои воспоминания. М., 1890. Ч. 1. С. 133−134.

[9] Искренне благодарю научного сотрудника отдела БАН при ИРЛИ РАН (Пушкинский дом) Николая Сергеевича Беляева за ценные консультации по литературе о художнике.

[10] См.: Боткин В. П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 69 (сер. «Библиотека русской критики»).

[11] См.: Государственный Русский музей. Скульптура XVIII – начала XX века: Каталог. Л., 1988. С. 32–33.

[12] Подробнее о Беляеве см.: Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев (Скульптор) // Материалы для истории художеств в России. Статьи и воспоминания / Сост, авт. вступ. ст. и примеч. Н. С. Беляев. СПб., 2014. С. 489−495 (впервые: Современная летопись. Воскресные прибавления к Московским ведомостям. 1864. № 29. С. 12−14); на С. 492 дан полный перечень «лучших работ» Беляева, среди которых фигурирует бюст Тургенева; см. также С. 427−428; Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. Л., 1971. С. 84–90, 98, 400 (впервые: Вестник Европы. 1900. № 12); Русский биографический словарь. Т. 3. СПб., 1908. С. 678−679 (б. п.); Художники народов СССР: Биобиблиографический словарь: В 6 т. Т. 1. М., 1970. С. 354−355. См. также неопубликованное личное дело Беляева-студента в архиве Академии художеств: РГИА. Ф. 789. Оп. 14. Литера «Б». Д. 100.

[13] Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 86.

[14] См.: Хвостова Г. А. Скульптор А. Н. Беляев и его роль в истории мраморной коллекции Летнего сада // Петербургские исследования. 2014. № 5. С. 23−30.

[15] См.: Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. 2-е изд. Письма: В 18 т. М., 1987. Т. 3. С. 340−341.

[16] См.: Словарь античности / Сост. Й. Ирмшер, Р. Йоне. Пер. с нем. М., 1993. С. 131.

[17] Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 88.

[18] См.: Торжественные публичные собрания и отчеты императорской Академии художеств (1817−1859) / Сост., авт. вступ. и примеч. Н. С. Беляев. СПб., 2015. С. 551.

[19] НИОР РГБ. Ф. 111. К. 5. № 57.

[20] См. Там же. С. 450.

[21] См. Там же. С. 482.

[22] Рисунок воспроизведен на вклейке в кн.: Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого.

[23] Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 84−86.

[24] Там же. С. 88.

[25] См.: Рамазанов Н. А. Дневник и записки // Материалы для истории художеств в России. С. 744.

[26] Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев. С. 493–494. См. также: Хвостова Г. А. Скульптор А. Н. Беляев. С. 28–29.

[27] См.: Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев. С. 427–428.

[28] Витали Иван Петрович (1794−1855), скульптор, академик и профессор ИАХ. В «Летописи жизни и творчества» Витали этот факт не подтверждается (см.: Кривдина О. А. Иван Петрович Витали: Летопись жизни и творчества скульптора. СПб., 2006. С. 59−60).

[29] См.: РО ИРЛИ. Ф. 7. № 143. Л. 21−22; сведения о письме Колбасина почерпнуты мной из рукописи статьи В. А. Громова о скульпторе А. Н. Беляеве, написанной для Тургеневской энциклопедии (архив Энциклопедии).

[30] Тургенев умер в Париже 22 августа (3 сентября) 1883 г. и был погребен на родине 27 сентября (9 октября) 1883 г., согласно завещанию, рядом с Белинским на Волковом кладбище в Петербурге.

[31] См.: РНБ. Ф. 171 (В. П. Гаевского). № 317. Л. 3. В неполном виде и с некоторыми неточностями письмо публиковалось ранее (см.: Описание материалов Пушкинского Дома. IV. И. С. Тургенев. С. 57; см. также: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин. С. 295–296). Ответ Гаевского неизвестен.

[32] См.: РНБ. Ф. 171 (В. П. Гаевского). № 318. Л. 1–2. Письмо было воспроизведено ранее (см.: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин. С. 296).

[33] Некролог Языкова, составленный А. Ф. Кони, см.: Неделя. 1885. 6 февраля. № 5. С. 194–195.

[34] См.: ГТГ. Ф. 1 (П. М. Третьякова). № 4354. Л. 1–1об.

[35] Б. п. В. Г. Белинский // Живописное обозрение. 1880. 1 ноября. № 44. С. 337, 350. Об истории этого рисунка Языковой, подлинник которого хранится в Третьяковской галерее, см.: Медынцева Г. Л. Портреты Белинского в собрании Государственного литературного музея // Звено. 2011. 2012. Вестник музейной жизни. М.; СПб., 2012. С. 25−26.

[36] Громов В. Два бюста И. С. Тургенева (Предисловие к путеводителю). С. 5. Обнаруженную Громовым заметку «Дар дворянству» см.: Орловский вестник. 1911. 25 мая. № 128. С. 2. Б. п.

 

В заставке использована фотография И. С. Тургенева работы Генриха (Андрея Ивановича) Деньера, кон. 1850-х  г.

© Светлана Ипатова, 2022
© НП «Русская культура», 2022