Мифологема визуального ряда; мотив мировой литературы, искусства и эстетизованных форм философствования. Семиотика мифа и эстетическая эйдология связывают окно с пространственными оппозициями ‘закрытое / открытое’, ‘защищенное / беззащитное’, ‘сплошное / дырявое’, ‘недискретное / дискретное’, ‘внутреннее / внешнее’, ‘близкое / далекое’, ‘вход / выход’. ‘Окно’ знаменует эмоциональный фон местообитания: ‘покой / тревога’, ‘мирное / катастрофическое’, ‘знакомое / враждебное’. На образе окна проясняется гносеологическая доступность реальности: ‘внятное / загадочное’, ‘сосчитанное / неопределенно-множественное’, ‘имманентное / трансцендентное’; определяются религиозно-духовные и этические контексты: ‘келейное / мирское’, ‘святое / профанное’, ‘праведное / грешное’. ‘Окно’ семиотизирует онтологические и эстетические акценты: ‘целостное / хаотическое’, ‘структурированное / аморфное’, ‘циклическое / линейное’, ‘конечное / бесконечное’, ‘завершенное / становящееся’, ‘гармоничное / безобразное’; в плане модальности: ‘свое / чужое’, ‘родное / инородное’, ‘наследное / навязанное’.
Архаическая мифология задала основные семантические комплексы ‘окна’: 1) разрыв (рана) сплошной ограды (кожи, стены), чреватый вторжением опасности, вплоть до смерти: «Ибо смерть входит в наши окна, вторгается в чертоги наши» (Иер. 9, 21: ср. Б. Пастернака – «Открыть окно – что жилы отворить»); 2) связь ‘окна’, ‘ока’, ‘солнца’ и ‘луны’ указывает на источники жизнедательного света и дождя, но также и потопной катастрофы; на этой основе родилась метафора ‘небесное окно’ («…в сей день разверзлись источники великой бездны, и окна небесные отворились» – Быт. 7, 11; «закрылись источники бездны и окна небесные» – Быт. 8, 2; «ибо окна с небесной высоты растворятся и основания земли потрясутся» – Ис. 24, 18; варианты: ‘отверстие Неба’ – Мал. 3, 10; ‘двери Неба’ – Пс. 78, 23); мотивы похищения, свидания, ‘ока Бога’; 3) проективно-пространственные точки зрения, образы границы, рамки и каймы. Христианская метафизика божественных теофаний наследует языческое тождество света и его источника: «Окно есть окно, поскольку за ним простирается область света, и тогда самое окно <…> и есть самый свет, в его онтологическом самотождестве. …Вне своей функции, окно, как не действующее, мертво и не есть окно: отвлеченное от света, это – дерево и стекло» (Флоренский П. Иконостас. Избранные труды по искусству. СПб., 1993. С. 43).
Являясь предметно-функциональным подобием глаза, окно оказало решительное воздействие на историю восприятия пространства, а еще большее – на его образные репрезентации в живописи и литературе. С признанием архитектуры структурным прототипом Космоса окно берет на себя роль прообраза его познания, способа структурирования картины мира, инструмента ваяния пространства. В пословице «В сердце нет окна», в реплике философа «монада не имеет окон» (Лейбниц), в пневматической (‘окно души’) и метафизической (‘икона – окно в иное’) метафорах запечатлены опыты сужения / расширения каналов зрения (от замочной скважины, смотрового глазка, щели дыромоляев до ‘черной дыры’, Бездны и Ungrund’а), что находит аналогии в объемном воображении домостроительства (гнездовая архитектоника лупанария; беседка, грот и альков в эротических интерьерах галантного века). Окно знаменует и уточняет окоём бытия по всему периметру освоенного мира и условность границы, переход за которую сулит веденье неведомого.
Окно в полной мере ответило исконному пространственному любопытству и географическому пассионаризму. Символика одолеваемого края (порога) связана с риском открытия нового. Дверь и окно приравнены в общем для них комплексе ‘прорыва границы’ (ср. из шпионского жаргона: ‘окно на границе’); не сразу читатели «Медного Всадника» заметили, что в ссылке на книгу Фр. Альгаротти «Письма о России» <«В Европу прорубил окно»> ‘балконная дверь’ из итальянского источника заменена Пушкиным на ‘окно’ (ср. заглавие трактата Г. Сковороды «Начальная дверь ко христiанcкому добронравiю», 1766). Окно в роли рамки организует восприятие заоконного пространства, обрамляя картину и театрализуя его. Зрелищный аспект ‘взгляда из окна’ широко использован живописью (ворота, арки, двери, межоконные проёмы, возвышения, ступени, ниши и портики выполняют ту же функцию обрамления «сцены»).
Особая роль в тематизации ‘окна’ принадлежит романтизму. В новелле-манифесте «Угловое окно» Э. Т. А. Гофмана (1822) утверждена позиция интуитивного угадывания подлинной человечности, скрытой в суете городской жизни. В новелле Ирвинга Шоу «Круг света» герой – «несносный наблюдатель» (по пушкинскому в адрес Л. Стерна словечку) – подглядывает в окна картины чужой частной жизни людей, которые на публике предстают в ролях, прямо противоположных подсмотренным. Инверсию гофмановской точки зрения (не ‘из окна в комнате’, а ‘с улицы в окно’) см. в стихотворении Ф. Сологуба «Окно ночное» (1898): в освещенном контуре окна («Черный квадрат» К. С. Малевича (1913) «наоборот») строятся в поэтике визуальной пробабилистики гипотетические сцены злой жизни. Романтическая живопись западноевропейской классики охотно варьирует мотив окна: К. Д. Фридрих («Взгляд из мастерской художника», «Женщина у окна», 1822); Ю. Ольдах («Мефистофель и ученик»); Г. Ф. Керстинг («Каспар Давид Фридрих в своей мастерской», «Двое у окна», 1817); ср. ряд вещей К. Г. Каруса, Ф. О. Рунге (ср. И. Эйхендорф «Из жизни одного бездельника», 1826; Л. Тик «Странствия Франца Штернбальда», 1789; «Жизнь льется через край», 1839 (герои живут в домике в два окна)); у Гофмана «весь окрестный пейзаж представляет <…> настоящую картину» (Гофман Э. Т. А. Крейслериана. Житейские воззрения Кота Мурра. Дневники. М., 1972. С. 314).
«Оконные» (а также зеркальные) экфразисы по существу являются метатекстами, метаописаниями, существующими параллельно к уже наличным «текстам» гравюры, картины, скульптуры и прочим самодовлеющим реальностям, вроде ландшафта. В экфразисах Брюсова формируется механизм отражения отраженного, т. е. механизм порождения метатекстов. Поэтика вторичной картинности (картина картины) органично сливается у Брюсова с поэтикой зрелища (уже в раннем цикле «Картинки Крыма», 1899). Между реальностью и свидетелем воздвигается зыбкий мир видений, в которых черты современности теряют определенность, отступая в глубину, в извивы колеблющегося событийного марева. Особенно активно зрелищному острáнненью жизни содействует поэтика синема вкупе с ‘окном’: в «Синема моего окна» (1914) – «Жизнь проходит мимо окон, / Словно фильмы синема» (ср. «Мировой кинематограф», 1918). Мировая история предстает внутреннему взору «зрителя» рядом картин на световом экране. Автор монтирует текст как кадровую ленту: «Я древность мира высмотрел вполне. <…> И вот виденья вновь встают тревожно, / Заклятьем вызваны вновь к бытию, / Как синема, проходят фильмой сложной» («Скользящая терцина. Наброски», 1918). Расширение эстетических возможностей экфразисов ‘окна’ у Брюсова идет непрерывно. В композиции «Витраж – триптих» (1914–1915) мы встречаем драматизованное, с имитацией диалога, описание двух створок, середины и даже рамы картинного триптиха, в сцене участвуют «Дева», «Рыцарь», «Сарацин»; ‘окно’ связывается с темой пути («Разбегаются снова поля за окном…», 1913) и воли («Последнее желанье», 1902; ср. «И снова давние картины…», 1910; «Когда сижу один, и в комнате темно…», 1898).
Обостренное экфрастическое вúдение Брюсова разделяет его современник – С. Кржижановский. В его прозе проявился обширный «оконный текст» («Окно», 1933 из «Сборника рассказов 1920–1940 гг.»; «Окно», 1933 из «Салыр-Гюль – Узбекистанские импрессии»). В рассказе «Окна» (1948, из «Физиологических очерков») появился даже термин «(в- , за-)оконного» описания – ‘фенетрология’ (от лат. ‘fenestra’ – ‘окно’, ‘амбразура’). По замечательному и удивительно точному, как всегда, наблюдению В. Н. Топорова, «окно» в прозе С. Кржижановского «образует границу между “внутренним” и “внешним”. Если “внутри”, у себя дома, где не только безопасно, но и уютно, хорошо, где пространство – человекосообразно, “под человека”, человек этого домашнего “внутри”-пространства не склонен фиксировать своего внимания на окне, как и благополучный человек “вне”-пространства, которому тоже не до окна». У С. Кржижановского «Я никогда не оказывается благополучным <…> и вот в этой ситуации острого неблагополучия окнá не обойти: оно дает надежду на выход из положения, на спасение, но чаще всего эта надежда ложна. <…> Неблагополучный человек “внутри” томится узостью, теснотой, страхом, тоской и устремляется к окну в надежде найти простор, широту, свободу, но, увидев из окна этот открывающийся навстречу его взгляду простор, он не может усвоить его себе реально, жизненно: для этого нужно, по меньшей мере, выйти наружу, т. е. изменить свой пространственный локус и, следовательно, стать человеком “снаружи”, “вовне”, а это внешнее пространство несет человеку свои, иные, новые тяготы, и он снова уже извне ищет взглядом окно в той же, хотя уже противоположно направленной надежде на спасение» (Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М., 1995. С. 558).
Если у героя С. Кржижановского происходит этическая деформация равнодушной ко всякой этике экфрастической реальности, то в видéнии Ульриха, героя романа Р. Музиля «Человек без свойств» (1930–1943), происходит кубистический излом картинки, вывернувшейся из себя самой. Ульрих наблюдает из окна демонстрацию и ловит себя на том, что «ощущение комнаты за спиной у себя сжалось и вывернулось изнанкой наружу, оно то ли прошло сквозь него, то ли <…> обволокло его и обтекло. <…> Люди шли мимо позади его, он, пройдя через них, достиг какого-то небытия» (Музиль Р. Человек без свойств: В 2 кн. / Пер. С. Апта М., 1984. Кн. 1. С. 708); ср. ‘окно’ из «Крика» Э. Мунка (1893) или «Окно-розу» Р.-М. Рильке (1906), где окно собора сближено с «притворно-спящим глазом» кошки в контексте жертвенно-мистической семантики ‘сердца’.
Тексты
Анциферов И. Петербург из моего окна. Путевые записки москвича. Август 1852. М., 1853; Зубовский Ю. Н. Из городского окна. Сб. стихов. Киев, 1911(из окна видна подлинная, как полагает автор, на деле – фантастическая Россия); Брюсов В. «Фабричная» («Как пойду я по бульвару…»), 1900; «Хорошо одному у окна!», 1895; Гиппиус З. «Желтые окна», 1918; Эллис <Л. Кобылинский>. «У окна»; Ларкин Ф. Высокие окна. Поэт сб. 1970; Микаэле Р. Окно. Поэт. сб. 1974; Миколайтис-Путинас В. Окна. Поэт. сб. 1966; Ортис А. Зеркало и окно. Роман. 1967; Осен А. П. За каждым окном. Поэт. сб. 1950; Петросян В. А. Приоткрытые окна города. Сб. прозы. 1964; Петров П. С. Под чужим окном. М., 1913.
Исследования
Турчин В. С. Окно: форма, пространство, образ // Декоративное искусство, 1972. № 4; Зернов Б. А. «Взгляд из окна» в немецком искусстве эпохи романтизма // Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1973. Т. 14; Топоров В. Н. 1) Тезисы к предыстории «портрета» как особого класса текстов // Исследования по структуре текста. М., 1987; 2) К символике окна в мифопоэтической традиции // Балто-славянские исследования. 1983. М., 1984. С. 164–186; Топоров В. Н., Соколов М. Н. Окно // Мифы народов мира: В 2 т. М., 1982. Т. 2. С. 250–251; Евсина Н. А. Интерьер // Русская художественная культура второй половины XIX в. М., 1988; Айрапетян Вардан. Зеркало души // В. Айрапетян. Герменевтические подступы к русскому слову. М., 1992. С. 90–96; Ямпольский М. Окно // Новое литературное обозрение, 1986. Т. 21. С. 34–58; Вайнштейн О. Б. «Волшебные стекла» Гофмана // Литературные произведения XVIII–XХ вв. в историческом и культурном контексте. М., 1985. С. 124–130; Даниэль С. Н. Искусство видеть. Л., 1990; Корзина И. А. «Тема окна» в литературе немецкого романтизма // Проблемы романтизма. Тверь, 1990; Соколов М. Н. Бытовые образы в западноевропейской живописи 15–18 вв. Реальность и символика. М., 1994; Топорков А. Л. Окно // Славянская мифология. М., 1995; Королев С. Двери // Звезда, 1995. № 2; Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. Место окна в поэтическом мире Пастернака // А. К. Жолковский, Ю. К. Щеглов. Работы по поэтике выразительности. М., 1996. С. 209–239; Куляпин А. И. «Окно» и «дверь» в системе символов В. М. Шукшина // Культура и текст. Материалы Междунар. научн. конф. 10–11 сент. 1996. СПб.-Барнаул, 1997. Вып. 1. Литературоведение. Ч. 2. С. 98–101; Klepmann E. Die Dutsche Romantik. Koln, 1979; Wilgus D. K. The girl in the window // Western Folklor, 1970. Vol. 29. № 4.
© Константин Исупов, 2019
© НП «Русская культура», 2019
