ГАДЗЯЦКИЕ, сестры Вера Романович и Зоя Бассет, описаны в посвященных им очерках, там же сказано и о их матери. Вера сейчас пишет для Архива, и там, конечно, больше о ней, чем могу написать я. Они относятся к категории работавших в Белой армии и рисковавших жизнью. Таких среди моих знакомых было мало, большинство просто ушло от большевиков через Финляндию или другими путями. О юности сестёр Гадзяцких и историю их матери см. в моём очерке о наших друзьях и знакомых.
ГАЛИЕВСКАЯ, Наталия, скульптор, дочь генерала Г., приятеля моего свёкра, и его французской жены Летиции Фердинандовны. Жила во Франции и, верно, и продолжает там жить. Известна как скульптор.
ГЛАЗЕНАП, Ольга Павловна, двоюродная сестра моего мужа покойного В. А. Миллера. Отец её умер молодым, в 49 лет, накануне того, чтобы стать министром торговли и промышленности, и его вдова Ольга Ив., рожд. Кнорринг, осталась без средств, живя лишь на пенсию. Ольга Павловна была замужем за Алексеем Серг. Глазенапом, сыном известного профессора-астронома. Он во время первой войны был назначен торговым агентом при русском посольстве в Норвегии, и они уехали в Христианию. После войны русские посольства, вернее, Императорские, кончились, и Глазенап перестал получать жалование, им стало очень трудно. Но Ольга Павл., жившая всегда в достатке и в интересной дипломатической среде /см. о ней в очерке о наших знакомых/, не растерялась и стала работать, прислуги не могли держать, и она даже мыла полы, и все это проделывала с юмором. Глазенап умер молодым от удара, О. П. осталась одна с сыном и стала работать ещё усерднее, и сын ей помогал, бросил университет и начал работать в информационном агентстве и теперь у него отличное положение. Но О. П. не хотела вполне от него зависеть и продолжала работу – переводы с англ. и фр. для какого-то русского египтолога, оказавшегося в Осло и не знавшего языков, уроки, переписка, «бэби-ситтинг», была гидом для туристов, рецепсионисткой в отеле на берегу моря и пр. И это до самой кончины от удара в 1964 году, кажется, 75 лет. Работу она проделывала отлично и юмористически мне описывала всё, что происходило. Тоже никогда не было жалобы на тяжелую жизнь. Культурна была очень, читала всё, знала историю и литературу отлично и не только русскую. Сына воспитала очень хорошо и не её вина, если он отошёл от всего русского и разучился писать, впрочем, в последнее время у него, кажется, стал проявляться интерес к родной старине.
ГОРБОВА, София Николавена, разведенная супруга Маклакова, кажется, племянника бывшего посла. И она, и её покойная мать, тоже София Николаевна, москвички, принадлежат к высшему интеллигентному московскому обществу, старшее поколение бывало в Ясной Поляне. Судьба занесла семью Горбовых – мать, дочерей и сыновей – на юг России. С. Н. приехала в Лондон с богатым дядей промышленником Михельсоном и жила с ним до приезда матери. Потом она оказалась в Париже и всё время работала в разных учреждениях и под конец и в каком-то немецком и, к счастью, не пострадала за это. Общение с Горбовыми было очень приятно. Мать была в высшей степени образована, и даже профессор русского языка в Сорбонне приходил к ней за советами. Старший сын Яков Ник. кончил университет, но стал почему-то таксистом, пошёл добровольцем во фр. армию, был ранен, потом проявился как писатель сперва по-французски, теперь и по-русски и ценится, кажется, высоко. Одно время он был фанатиком всего французского, кажется, это ушло. Но Софья Ник., по-моему, самая интересная из семьи. Она пишет стихи и читала нам некоторые свои рассказы, написанные в молодости, очень хорошие. Почему-то она не старалась их пристроить в какой-нибудь журнал. Но у нас собирались их слушать наши знакомые. С. Н. одна из тех русских женщин, которые ни от кого материально не зависели, жила своим трудом и помогала матери, кажется, больше, чем её оба брата.
ГОРБОВА, Юлия Алексеевна, была замужем за сыном вышеупомянутой С. Н. Горбовой-старшей и братом С. Н.-младшей. Она родилась в Бессарабии, рожденная Попович, и по типу похожа на бессарабку. Не помню, каким она образом оказалась во Франции и когда и где вышла замуж за М. Н. Горбова. У неё дочь Марина, теперь княгиня Голицына. Я познакомилась с Ю. А. в Париже. Она была воспитательницей в детском доме в Вильмуассон, питомица которого Леночка Шмидт стала нашей протежэ и в связи с этим Ю. А. стала бывать у нас, помимо нашей дружбы с её свекровью и невесткой. Она удивительно хорошо вела дело в приюте. Жилось ей нелегко, муж, кажется, зарабатывал мало, надо было воспитывать дочь, платили мало. Но она не жаловалась, а ей все были очень довольны. Когда детский дом перевели в Санлис, подальше от Парижа, Ю. А. там больше не стала работать, и её пригласил Земгор /для незнающих «Союз Земств и Городов», организация, возникшая во время первой войны/. Она стала заведывать Русским домом в Кормей ан Паризис и работала там несколько лет, все были ей довольны, жители дома радовались, что она с ними. Но, насколько я знаю, и там пошли интриги, и Ю. А. ушла и теперь заведует хозяйством в Доме русских инвалидов Первой войны в Монморанси, и там все жители и начальство ей более чем довольны. Муж её скончался несколько лет тому назад. Ю. А. один из примеров, чего могла достичь русская женщина, достичь не в материальном смысле, а в смысле помощи ближнему моральной, а в материальном – доставлением своим знакомым наилучших при данных обстоятельствах условий существования и облегчения их последних лет.
ГРОСС, Марина Григорьевна, моя племянница, единственная дочь моего покойного брата Гр. Леонид. Лозинского, прив.-доц. СПБ. университета и известного учёного. Заслуги его тут перечислять не буду, о них сказано в других очерках. Мать её Мария Сергеевна, дочь известного в СПБ. доктора Коренева, старшего врача клиники Кр. Креста при Общине Христа Спасителя. Жизнь брата с семьей /наша мать жила с ним, не расставаясь с ним до его ранней кончины/ была часто очень нелёгкая, во Франции иностранному учёному всегда было трудно, если у него не было какой-нибудь специальности технического характера, и у Марины детство в материальном отношении было не очень весёлое, но родители ей дали нечто большее, нравственные ценности и отличное образование. После смерти отца им стало ещё труднее, но Марина получила стипендию от Земгора, кончила среднее образование и Сорбонну по филологическому факультету. Работать она начала рано и совершенно добровольно, в 16 лет, три года после смерти отца, она давала уроки, затем преподавала в городской школе и в то же время продолжала учиться дальше. Вышла замуж за молодого немца – архитектора Дитера Гросс, они живут в Мюнхене, и она преподает французский язык в специальной школе, стоящей по рангу и программе выше средней школы. У них сын Гриша, который в четыре года болтает на трех языках. Марина тоже никогда не жаловалась на трудное положение и ещё находила возможность помогать другим, и когда они получали посылки от Литфонда, она обязательно отдавала часть тем, кого считала беднее себя. И никогда ничего не выпрашивала. Теперь она ещё готовится к труднейшему конкурсу в Париже, аггрегации, выдержавшие получают возможность очень продвинуться на педагогическом поприще, аггрегация открывает двери к профессорскому званию. Но конкурс жестокий. У Марины большие художественные способности, с раннего детства схватывала сходство в своих «портретах» бабушки, матери и себя самой, но недостаток средств не позволил ей серьёзно заняться этим. По-русски она говорит отлично, о чём заботились отец и бабушка, её вырастившая, пока мать работала.
ГУСЕВА, Татьяна Борисовна, рожд. СОКОЛОВА, дочь известного промышленника юга Россий, кажется, он был председателем Общества горнозаводчиков, кончила Русскую гимназию в Париже, где преподавала одно время естественную историю после окончания Сорбонны. Её сын, одногодок моей племянницы Марины Лозинской, был товарищем её детских игр. Брат считал её одной из лучших своих учениц, она его высоко ценила и была очень огорчена его смертью и говорила, что эта смерть потеря и для учеников, п. ч. никто не сможет дать им те основы культуры, которые он им давал во время уроков, которые добровольно давал ученикам старших классов, углубляя их знания в области проходимого официально курса. Муж её, инженер, работал на каком-то авиационном заводе и погиб во время пробного полета нового аэроплана, упавшего в море.
ГАДЗЯЦКАЯ, Александра Петровна, мать Веры Мел. Романович и Зои Мел. Бассет. О ней я писала особо и могу лишь повторить, что она стойко переносила своё трудное материальное положение в те времена, когда у её дочерей были плохи дела. Что-то подрабатывала, кажется, шитьём или вышивками. Как я писала, она вышла замуж за швейцарского консула в Ростове, которого она и её покойный муж знали давно – вышла, чтобы уехать к дочерям, и никогда ни гроша не брала не только от его сыновей от первого брака, которые предлагали ей помощь, но отказалась от швейцарской пенсии, на которую имела право после его кончины. «Швейцария меня спасла, и я не хочу и не имею права пользоваться её финансовой помощью».
ГВОЗДИНСКАЯ, Софья Яковлевна. О ней и особенно о её муже имеется особый очерк и его интереснейшие письма хранятся в Архиве. Повторять историю их жизни тут не буду, а лишь скажу, что, будучи уроженкой Царства Польского, она убедила мужа уехать туда из Германии, там их застали большевики, и они оказались в России, тоже по её настоянию, о чем она потом, кажется, очень сожалела, но всякие сведения о них прекратились. Она отличалась прекрасным голосом, но как-то свой талант не умела использовать.
© НП «Русcкая культура», 2019
