Ирина Барабанова. Руководитель отдела маркетинговых коммуникаций Языкового тренингового центра «Свобода Слова». Журналист, копирайтер, писатель, поэт, культуролог. Автор художественных книг «Странная девочка, которая не умела как все», «Москвичи и гости столицы. ХХI», «Метафора».
Более 15 лет в сфере коммуникаций и связей с общественностью. Автор книг «Программа газификации Татарстана», «Поисевская средняя школа» по заказу администрации президента Республики Татарстан и более 1000 статей.
Лауреат конкурса «PR на страницах российской прессы» в номинации «Публикация, посвященная GR и социально-экономическим аспектам репутационного менеджмента» за объективное освещение и актуализацию темы развития связей с общественностью в России, победитель Всероссийского конкурса в области развития связей с общественностью «Хрустальный апельсин». Проживает в Москве.
* * *
Он не говорит ничего важного, необычного и значимого. Всё это звучит глупо и банально. Для других. Для чужих. Для неподготовленных. А в сердце её отзывается музыкой сфер. И она трепещет. Улыбается по-дурацки. Растекается цветочным прозрачным мёдом по скатерти.
Он продолжает. Нет никаких сил сдерживать себя. Выходит из берегов, теряя границы и основания. Боится, что не сможет собраться, стать прежним и идти к цели.
Он говорит и не может остановиться. Если сейчас замолчит, то задохнётся. Это как если мешок завязать, а ты внутри. Окажешься в темноте углекислого газа с грубыми ворсинками усталой ткани. Поэтому она молчит, слушает и дышит его воздухом.
Он тоже.
Ветер.
Губы, уши, глаза обледенели, а сердце нет. Оно бегает по нутру и особенно активно в горле. У обоих.
И это всё, что у них есть: такой тихий свет прожекторов друг к другу, друг от друга, между друг другом.
На самом деле нет никакого смысла в ревности. Но она всё равно появится. Потом. А сейчас — голос и дыхание… Тишина…
Каждый поплыл у своего берега. Отдельно. По собственному маршруту. А любовь внутри.
Сердце держит её и уходит по своим делам к ребрам.
А еще есть границы. И они важны. Чуть ближе — чуть дальше и река захлебнётся или обмелеет. Чувства устанут или полетят. И она знает, что не может дать им разрешение, не может пойти у них на поводу, не может отпустить их. Без цели и маршрута ветер разорвёт парус в клочья. Корабль погибнет без мастерства рулевого. Надо крепко держать штурвал и не позволять волнам эмоций сбить его с курса.
Она плывет…
А он?
Молчит.
Ждёт.
Кто выносливее в этой буре? Кто первый сдастся?
Любовь уравнивает всех. ЛЮБОВЬ…
Они смотрят друг на друга. И она видит себя разной. Одна — напряжённая и сосредоточенная. Вместе с ним — плывущая, светящаяся и умиротворённая. Это такая разница, что начинаешь понимать, любовь — это не буря, не штиль, не ветер, не зной, а СВЕТ. Тихий и пронзительный. Из груди. Из сердца. Ровный. Наполняющий и согревающий.
Когда ты попробовал что-то настоящее, сложно принять суррогат. Его привкус будет вызывать тошноту и рождать раздражение. Всё не то и не то. Вряд ли можно «вычислить» Бога, понять, логически доказать. Только пережить. Окунуться. Почувствовать как состояние.
И потом начинается страдание на длинном пути столкновения с «чужим». Или мёртвым, не живым.
Часто будет казаться, что возможно «другое». Что в мире много всего, чем можно запить жажду подлинного переживания Любви. Это иллюзия. Истина одна. И пережив её однажды как живую, уже никогда не спутаешь с изображением.
Реальная девушка из плоти и крови и девушка-рисунок вызовут разные чувства. Первое будет об опыте бытия, второе о воспоминании, мышлении, интеллектуальном усилии.
Невозможно удовлетворить жажду во сне: наесться, напиться, убежать, услышать запах. Так и в созерцании нет правды. Лишь нейтральная картинка без вкуса и запаха.
Иногда совсем неожиданно что-то воспаляется горячим камнем и начинает жечь внутри. Это ДУША простыла от холода забвения и отчуждённости. Воспалилась и болит. Болеет.
Больно за неё. Но как до нее добраться? Как помочь? Только слезами смыть, омыть, промыть, размыть какой-то непонятный недуг.
Бедная. Она мучается.
И тело начинает метаться по углам. И ум следовать за ним. Как они сейчас могут помочь Ей? Как? Чем?
Она молчит и застывает в своём горе. Спускается в ад. Исчезает в темноте бездонного лабиринта. И пропадает… Оставляя только Боль, как брошенного внебрачного ребёнка.
Ум и тело должны будут его подобрать, полюбить и воспитать. Вопреки всему. Изнемогая от отвращения и презрения. Загибаясь от обиды и гнева. Превозмогая осуждение и неприятие.
Это подвиг. Под силу ли он им? Нет. Но это единственный шанс для возвращения Души.
А она должна вернуться. Без неё никак. Она — Истина. Она для них — ВСЁ. Она — Эвридика.
Эвридика уносится в царство Аида и Орфей отправляется туда, чтобы вернуть то, без чего его не существует.
Почему он оглянулся?
До спасения оставалось несколько шагов. Они почти были вместе. Почти счастливы. Почти свободны в проявлении своих чувств и желаний. Они были почти…
И что? Он испугался? Не поверил? Струсил?
Он же чувствовал её каждым позвонком своей напряжённой спины. Он же дышал и не дышал с ней.
Страх многое ломает.
И Орфей сдался. Подумал, что это все не для него. Что не сможет, не выдюжит, не оправдает ожидания, окажется виноватым… Он предпочёл мрак отчаянья и тесноты, риску полёта и пространству неба.
Орфей не смог. Жаль. Потому что на этом всё и закончилось. Он думал, что продолжится тихо, спокойно, предсказуемо и неопасно, но потом уже не было ничего. Пустота. Небытие.
Безмолвие и желание конца. И возвращение в Аид.
Возможно, он и не хотел из него уходить?
Возможно, это был акт намеренного не-спасения, чтобы делая вид, ничего не делать. Оставить всё так, как оно есть?
И это сбылось. Всё как он хотел. Но без Любви. Без Смысла. Без Жизни.
А она ждала. Она не понимала причин. Строила гипотезы. Обвиняла себя. Плакала. Придумала разное.
Может всё дело в красоте? Он встретил другую? Красивее? Лучше?
И геенна огненная захватила нутро уставшей и измученной вопросами девушки. Она сжирала её и терзала. Рождала чудовищ вокруг и душила болью.
Эвридика ещё пыталась бороться, верить. Она трепыхалась. Но Орфей больше никогда не вернулся. Он ушёл в Жизнь, чтобы опуститься и умереть. Но уже без смысла. Без неё, без Эвридики.
А Любовь чувствовала себя использованной, обманутой, горькой. Она устала. Насильно мил не будешь. Как помочь этим людям, если один малодушен, а другая перепугана? Маленькие мелкие людишки. Не под силу им её мощь, размах и энергия. Не поднять, не бросить. Только убежать и спрятаться. В Аид. Только там принимают предателей и трусов.
Эвридике приснилось, что есть другой. Она прижималась к нему, трогала его упругое тело, требовала тепла, страсти. И тело развернулось к ней со всей своей мощью и желанием, оно больно сжало плечи, грудь и живот женщины. В начале это было даже приятно, а потом она закричала, закричала, закричала… Пыталась выбраться из рук-змей, которые закольцовывали её со всех сторон, ощупывали, мяли, проникали в отверстия, впадинки, сгибы и сочленения. Больно!!! Оно душит её! Она борется. Хватает его за волосы … Его лицо разворачивается к ней. Пламя обжигает ресницы. Она ничего еще не видит. Моргает и что это? Не может быть? Зевс? Он смеется над ней? Швыряет как мелкий камень об стену, поворачивается спиной и уходит.
Эвридика плакала так громко, что Персефона зашла к ней. К страданиям в своём Доме она уже привыкла. Её чувствами никто не интересовался, поэтому она никогда не думала о них. Она просто жила, терпела, выполняла обязанности жены, хозяйки и царицы. Её сердце давно закрылось для боли, как своей, так и чужой. Персефона мила, спокойна, учтива, отстранённо холодна, равнодушна, безучастна… Но Эвридика ей любопытна. Своей эмоциональностью, непосредственностью, вспыльчивостью, неосторожностью. Она ей что-то или кого-то напоминает. Из прошлой жизни. Ещё там, на Земле, с матерью. Кажется, она была там самой собой или просто видела такую девушку рядом. Сейчас всё утрачено, забыто, погребено. Нет больше дочери Деметры, есть царица Аида. Застывшая навечно скульптура из слёз матери и своих разочарований. Всё ещё прекрасная. Но уже мёртвая.
— Ты очень громко кричишь, сестра моя. Мой муж проснулся. Он послал меня узнать о тебе.
— Моё горе невыносимо, о, царица! Я звала возлюбленного, а ко мне пришёл другой. Он хотел убить меня, раздавить, уничтожить. Мне стало очень страшно и горло разорвал бесполезный крик.
— Хочешь я дам тебе снадобье и ты навсегда забудешь Орфея? Не стоит так мучить себя из-за человека, который оказался так слаб и беспомощен перед своей природой. Ни я, ни мой грозный и великий супруг не сможем уже что-либо изменить. Это был его выбор.
— О, прекраснейшая! Не суди его так строго, прошу тебя! Он оступился, он не хотел. Человек слаб.
— Ты готова простить его? Он предал тебя!
— Да. Я люблю его. Я чувствую свет, когда вижу его. Я сама становлюсь этим светом. Всё остальное неважно. Понимаешь?
— Нет. Ты говоришь о вещах, которые мне не удалось пережить. Разум властвует во мне. Сердце превратилось в камень.
— Ты не любишь своего супруга?
— А зачем? Уважения достаточно. Кажется, он любит. Он сделал всё, чтобы заполучить меня. И сейчас старается всячески угодить. Аид — хороший муж. Даже мать стала реже плакать.
— Персефона, ты счастлива?
— Да, вполне. У меня всё есть, о чём может только пожелать царица: дворец, наряды, украшения, слуги, развлечения…
— Персефона, у тебя нет любви!
— Это иллюзия, дорогая. Любви не существует. На Земле есть напиток, который кружит головы смертным, дарит им состояние лёгкости, радости, всемогущества. Но временно. Потом его действие заканчивается, человек просыпается и страдает сильнее, чем до того, как выпил тот «нектар». Тоже самое с любовью. Это игра, обман, мимолётное видение и тем страшнее её последствия. Посмотри, что творится с Орфеем? Скоро мы увидим его здесь среди постоянных жильцов. И уверяю тебя, Эвридика, он уже не будет прежним. Ты узнаешь его внешне, но не внутренне. Он очень изменится. И ты тоже.
— Ты никогда не любила Персефона. Тебе не понять меня.
Царица рассмеялась и удалилась. Её ждал пир. Гости с Олимпа хотели навестить их с мужем, чтобы обсудить очередные разборки между членами семьи. Она должна принять ванну и переодеться. Она будет прекрасной. Как всегда.
Эвридика уснула. Она не видела сны. Это доступно только живым. Мёртвые утешаются воспоминаниями.
Орфей был пьян. Или ему казалось, что он пьян. Его больше не было. Он был жив, но мертв.
Мир не имел значения. Он не возбуждал, не захватывал, не восхищал. Потому что умер.
Орфей не мог рыдать. Только мычать и бить свое нелепое тело. Ударяться о землю, о камни, о пустоту гремящего небытия. Боги! Что он наделал? Как он мог? Почему?
Орфей кричал. На море, на небо, на звезды. Отчаянье рвало его печень и сердце. Но пути назад не было. И он знал это.
Орфей трус. И это то, что совсем невыносимо. Это не пережить. Бессилие и горечь затопили душу.
Эвридика! Прости. Орфей не знал, что, теряя душу, не спасти тело. Нет больше песен, музыки, голоса и смысла. Она была всем и ничем одновременно. А теперь ее нет. И его тоже.
Орфей обернулся…
Орфей умер.
