 |
 |
 |
Сама идея такого издания сформулирована его инициатором – Татьяной Ковальковой, вдовой поэта: представить творчество Охапкина так, чтобы оно, не теряя хронологического порядка, более отчётливо образовывало те три тематические линии, которым на протяжении всего своего пути поэт следовал. Заглавие каждого тома эти линии и называет, сохраняя ту неотъемлемую составляющую, в которой поэт работал, – «лирика»: «любовная», «философская», «гражданская».
Весь этот издательский проект, осуществленный при поддержке Д.А. Ивашинцова – президента НП «Русская культура», предполагает следование авторской воле. Из девяти авторских книг Охапкина на сегодняшний день без всевозможных изъятий издано только три. При составлении же трехтомника учитывались все опубликованные при жизни автора тексты (книги, сборники, журнальные публикации, в том числе самиздатские) и добавлялись самые яркие из ненапечатанных. Всего в собрание вошли 262 текста, из них 2 поэмы – в первых по порядку книгах-выпусках. По предварительным подсчётам Т. Ковальковой, наследие Охапкина насчитывает порядка 1500 стихотворных произведений.
Замысел составителя заключается в том, чтобы не только упростить задачу читателя в прикосновении к сложному, в чём-то противоречивому, но всегда честному и открытому поэтическому миру, но и подчеркнуть условность тех границ, которые создаёт читательское восприятие, подчас необходимо нуждающееся в чётких дефинициях, даже откровенно хрестоматийных. Читателю предоставляется возможность проследить сквозные идеи и образы поэта, проходящие не только внутри той или иной «темы»-тома, но и за их пределами, что обещает обогащение и идеи, и образа, да и самой «темы».
В качестве примера попробуем совершить такой экскурс-эксперимент. Вот строфа из стихотворения «Счастливая песенка», включенного в том «Любовная лирика»:
Синьорина, возвращайся, возвращайся!
Здесь в России гром гремит – примета счастья.
Возвращайся, синьорина, обещай!
Я приехал бы в Италию, да, чай,
Не отпустит ни за что меня охранка.
Ну, а ты, а ты свободна, иностранка,
Приезжай, мне не уйти, как ни скучай!
Приезжай ко мне в Сосновую на чай!
Вот – фрагмент из «Песни о побережье», вошедшей в «Философскую лирику»:
…Но куда дорогой горней выйду? Кругом леса…
Ельник, чаша… где-то море моет песок, стучит
Чем-то гулким, гладкой галькой, раковиной звучит.
О, Земля! валторну слышу. Тявкает ночь, лиса.
Заливаются собаки. Люди галдят вблизи.
Под ногами камни, хворост… Берег!.. Vivat, Колумб.
О, Атлантика! Затишье.. Вот он – и Океан –
Бухта плаванью ночному…
И, наконец, три строфы из стихотворения «Вдали от моря», помещенного в книгу «Гражданская лирика»:
…Итак, что говорит, я счастлив тем уж
Что за меня Москва выходит замуж,
И, шляясь по бульварам от безделья,
Тристаново цежу сквозь зубы зелье.
Но, между прочим, сочиняя эпос,
Никак не разрешу витальный ребус.
Ну, что решать, казалось бы, Тристану?
Ан нет, гляжу мажорного стакану.
Эх, Московия! Далеко от моря.
Столичная толпа, нутром гуторя,
Снует в слепой кишке метро, сминая
Саму себя, в кредитках, как Даная…
Несмотря на очевидную разницу в эмоциональном строе, в стилистической инструментовке каждого из приведённых отрывков, в них можно увидеть то общее, что связывает всю поэзию Охапкина в единство: острое переживание недоступных, но постигаемых пространств, умение посмотреть на свою ситуацию отчуждённо – то с насмешливой иронией, то с элегическим наплывом, то с обескураживающей простотой… Подчёркнутая обращённость к какому-то лицу, пусть и недосягаемому, порождает живой поток поэтической речи, подстерегающий сквозь извилистый синтаксис принципиальную прямизну. Умение сближаться с адресатом высказывания – вообще свойство лирики, и Охапкин неисчерпаем в постоянно предпринимаемых им подходах к близости – ради полноты.
Ода, элегия, эпиграмма – те основные опоры в традиции, которые рано усвоены Охапкиным, менявшимся в соответствии с определёнными внутренними требованиями – никак не внешними. Поиски новых форм – кстати, вполне умеренные – сопровождали поэта на протяжении всего его пути с середины 60-х по начало 2000-х, но не заслоняли классической основы. Это и объясняет тот факт, что именно Охапкин в 1995 г. был удостоен Державинской премии за следование традиции – «за развитие оды». Державин, Пушкин, Боратынский, Тютчев, Блок, Гумилёв, Мандельштам, Ходасевич, Пастернак, Цветаева – имена предшественников, на творчество которых он ориентирован. Разговор о поэтическом диалоге Охапкина с современниками увёл бы нас далеко. Достаточно сказать, что, будучи учеником Д. Дара, Н. Козырева, собеседником М. Шемякина, И. Бродского, В. Кривулина, Т. Горичевой, Вл. Пореша, П. Чейгина, Б. Куприянова, Е. Шешолина, одним из авторов знаменитого альманаха «Аполлон 77» (Париж), непревзойдённой антологии «У Голубой Лагуны» (Ньютонвилл), самиздатских журналов Ленинграда 1970–80-х годов, Охапкин дождался своей первой персональной книги лишь в 1989 г., и то она вышла в Париже (с предисловием Кривулина).
Потом были другие издания… Но новое трёхтомное собрание предлагает неожиданную концепцию, способную вовлечь в исследование тексты и других авторов, работавших в более или менее тесном интеллектуальном контакте того сообщества «социальных отщепенцев», переживавших «состояние избранности», которое мы пока ещё робко называем «бронзовым веком» – словами, которыми Охапкин обозначил период развития ленинградского искусства, выпавший ему по жребию.
В заключение следует сказать, что как сама идея такого неортодоксального преподнесения поэтического творчества, так и её осуществление принадлежит Т. Ковальковой, которая в течение семи лет, с 2013 г., занималась изучением и каталогизацией стихов Охапкина. По её инициативе было проведено несколько международных конференций под общим наименованием «Охапкинские чтения», выпущены материалы этих конференций. Каждый том включает в себя вступительную статью (соответственно выпуску – Т. Буковской, Т. Горичевой, А. Маркова), во втором томе есть послесловие А. Щипкова; отдельные стихи, сложные по контексту, размещённые в третьем томе, прокомментированы А. Марковым. Дизайн всех трёх книг выполнен дочерью поэта Ксенией Охапкиной – кинорежиссёром, ставшим в 2020 г. номинантом на премию «Оскар» за документальный фильм «Бессмертный» (Эстония).
Вот выходные данные трёх книг стихов Олега Охапкина:
– Любовная лирика. СПб.: Русская культура, Союз писателей России, 2013
– Философская лирика. СПб.: Русская культура, 2014
– Гражданская лирика. СПб.: Русская культура, 2019
Олег Охапкин
НОЧНОЕ ДЫХАНИЕ[1]
Что не спится тебе? Все лопочешь, бормочешь устало.
Не садись у окна! Заглядишься в осеннюю мглу.
И стихов не шепчи, чтобы тело дрожать перестало!
Отвернись от луны! Завернись в одеяло в углу!
Осторожней дыши! Чутко слушай дыханье деревьев!
И вникай в растворенье невидимых туч!
И себя самого полуночной природе доверив,
Мировой тишиною в молчанье не мучь!
Не дыши, точно йог, выдыхая в пространство тревогу!
Сердце в руки возьми! Пусть оно отдохнёт!
И выравнивай пульс! Ты забудешь себя понемногу.
Слушать собственный ритм… Иногда это – медленный гнёт.
Не ворочайся, жди! Боль тебя понемногу отпустит,
И уже поплывёшь над собой в тишину.
Но не бойся во сне беспричинно нахлынувшей грусти.
Это память души у дыханья в плену.
Это память любви – твой далёкий оставленный берег –
Память всех берегов, от которых тебя унесло.
Это грусть горизонтов неузнанных волн и Америк.
Это память рожденья. Считай, что тебе повезло.
1967
ГОЛУБАЯ ЛУНА
Ночь не спал, и не буду,
И уже не хочу.
Чуть печален, как Будда,
Слух нирване учу.
Весь внимательно внемлю
Голосам тишины
И спускаюсь на землю
Паутинкой с луны.
А по мне, как по леске,
Лезет мир-паучок.
От окна к занавеске
Тянет мглы сквознячок.
Ничего так не надо,
Как молчанья душе.
Средь немого надсада
Ты услышан уже.
Эта ночь пред тобою,
Точно лотос в воде,
И холстиной рябою
Мрак приколот к звезде.
Он сиянием лунным
В темноте побеждён
И молчанием струнным
К тишине пригвождён.
Весь пронизан душою,
Он редеет к утру,
Будто речью чужою
День шумит на ветру.
Исчезают виденья.
Отошла тишина.
И, почти дуновенье,
В небе крадется тенью
Голубая луна.
1968
НЕЗРИМЫЕ ПУТИ
Невидимой рукой водимый,
Куда бреду – не знаю сам,
Когда и Свет Незаходимый
Тьмы не откроет небесам.
Когда и Он моё незнанье
Познанием не назовёт,
Как назову я провисанье
Над бездной? Что меня зовёт?
Моё немыслимое ныне
И небылое существо
Вернёт, вернёт мученье глине,
Иначе, что в нас – Божество?
Пути незримые не торны.
И потому, и потому
Златые ангельские горны
Доступны слуху моему.
1972
* * *
Злые как черти люди.
Вот Ленинград мой. Будет.
Лучше уехать к чёрту.
Он был хоть Ангел. Тёртый.
Это ли – христиане? –
Черти. Видал их в бане.
Это ли – ленинградцы? –
Блоковские двенадцать.
Это ли – образ Божий?
Спросишь – дадут по роже.
Это ли город века?
Спросишь. Ни человека.
11.01.2001
[1] Тексты Олега Охапкина предоставлены Т. Ковальковой по нашей просьбе. Последнее стихотворение публикуется впервые.
Впервые опубликовано: журнал «Крещатик» №2, 2021
На заставке фотография 1973 года: Олег Охапкин и Андрей Геннадиев в мастерской Андрея Геннадиева.
© П.А. Казарновский
© НП «Русская культура
