КАМИНСКАЯ, Д-р Лидия Абрамовна, рожд. Асс. О ней я писала и в очерке о наших парижских знакомых, и в очерке о «Жертвах Нашего Времени» /к счастью, она в их числе не оказалась/. Кончила, вероятно, Мед. институт в Петербурге. Во Франции она практиковать не имела права и, вероятно, не захотела ещё три года проходить курс фр. факультета и получила, как многие русские докторши, диплом акушерки, но, конечно, русских она лечила как врач. И пользовалась очень хорошей репутацией. И, как почти все русские врачи, работала в амбулатории Русского Кр. Креста старой организации, где приём был бесплатным. Вероятно, она работает и до сих пор. У Каминских две дочери, из которых я хорошо знала старшую, Татьяну Серг. Калинину, дантистку. Вторая была секретаршей в каком-то балете, кажется, у Лифаря. Обе кончили русскую гимназию в Париже.
КАНДЫБА, Евгения Николаевна. Эта была одна из самых замечательных достойных русских женщин, которых я встречала. Родилась она в СПБ. в «Казармах местных войск», как она с юмором говорила, её отец, бар. Каульбарс, начал свою деятельность там. Выросла она в Гельсингфорсе, где барон служил, он был учёнейшим офицером Генерального Штаба, изучил физику, химию, биологию, участвовал в арктических экспедициях, был членом французского Географического общества, первым составил настоящую карту Африки и, будучи пожилым, сошёл с ума, так что Евг. Ник. провела грустную молодость. Вышла за Гр. Кандыбу, который работал, кажется, в Дворяиском банке в Полтаве. Старший сынишка умер маленьким, осталась дочь Елизавета. Евг. Ник. в первую войну организовала лазарет для раненых. Революция застала её в Полтаве, муж приехал неожиданно из армии и велел ей с ребёнком через час быть на вокзале, п. ч. подходили красные. И муж её вскоре погиб в Черном море, кажется, его судно было взорвано. Евг. Ник. должна была попасть в Вену, где у неё были друзья, но поезд пошёл в Болгарию. Там она стала работать как сестра, п. ч. в своё время прошла полный курс. Затем она была прислугой у французского консула, который, хотя и звал её «Ежени», но помог ей получить визу во Францию, где она прожила до 1949 года, работая как сестра во французских клиниках по ночам и у частных лиц. Жила очень бедно в мансарде, где у неё ещё украли все её драгоценности. Все её заботы были посвящены дочери, о которой будет особый параграф. Дочь получила среднее образование в Англии, кончила Оксфорд благодаря помощи друзей и вышла замуж за южноафриканца, приехала в Южную Африку и выписала мать. Евг. Ник. неохотно бросила свою работу в Париже, но тут ей уже мало приходилось работать в своей области, живя сперва у дочери, а затем отдельно, благодаря невозможному характеру зятя. Но у неё был большой талант к живописи, и, не желая зависеть от дочери, она стала рисовать для магазина, который продавал изделия якобы туземцев, а в общем все эти платки, веера, шарфы и прочее разрисовывала Евг. Ник., и эти вещи были даже на выставке под заглавием «местные изделия». И Евг. Ник. находила время много читать, после неё осталась приличная библиотека, и она брала книги и в местной городской и читала всё, что было нового и интересного. Разговор с ней был всегда в высшей степени интересен. И скромность её была выше предела. Она никому не говорила о том, как она работала в Японскую войну и за свою работу получила от Государя особую медаль, об этом тут узнали лишь после её кончины. И её добросовестная работа и её характер сделали то, что богатая англичанка заинтересовалась ей и помогла её дочери получить первоклассное образование в Англии. И при этом, имея лишь свой скудный заработок, она помогала другим, а сама отказывалась от всякой помощи. Церкви была очень предана, скончалась она очень пожилой, около 85 лет. Её уважали решительно все.
КОЧУБЕЙ, Ольга Петровна, в замужестве ф. Рейсвейк. Её муж профессор философии в Капштадском Университете, бельгиец. Её все более знают под её девичьей фамилией ввиду её энергичности. После разных переживаний в Бельгии во время второй войны они приехали в Ю. Африку с девятью детьми и приёмным сыном, взятым ими в семью после того, как его отец, бельгиец, был после войны приговорен к смерти за работу у немцев, помилован, но лишен своего большого состояния, и ребенок оказался нищим. С ними приехала няня, воспитавшая О. П. и её детей. О. П. сразу начала работать, преподавая алгебру в средней школе городка, где они жили, занимаясь фермой, делая сыры и масло, выращивая кур и уток, и в то же время обучая своих детей, которые крещены в православную веру и, хотя по-русски после смерти няни многое забыли, но посещают усердно нашу церковь, когда бывают в Йоганнесбурге. Одна дочь в 21 год была назначена лектором по антропологии в университете в Йоганнесбурге и командирована на три года к людоедам в Новую Гвинею. Переехав из Йоганнесбурга в Капшдадт, О. П. продолжает работать на пользу нашей церкви, помимо своей умственной работы. Одно время им было очень трудно, но она все переносила безропотно и делала все, что могла, чтобы из детей сделать интеллигентных и хороших людей.
КШЕСИНСКАЯ, Матильда, знаменитая наша балерина, теперь, в 1966 году, ещё жива. Не знаю, продолжает ли она заниматься своей преподавательской деятельностью, но несколько лет тому назад у неё были ученицы. Вероятно, сама она не могла показывать им разные «па», но в таких случаях у преподавателя обычно имеется молодая помощница, которая все это проделывает, а преподавательница дает указания. Я её видела последний раз в Париже в церкви, когда ей было много за 70, и она была удивительна, никакого следа лет. Книга её о балете, написанная не так давно, очень интересна.
Также сохранилась до последних лет и другая наша знаменитость, Ольга ПРЕОБРАЖЕНСКАЯ, ученицы по прежнему старались к ней попасть, и звание ученицы Преображенской, как и Кшесинской, открывало им двери всех балетов.
КРЫМ, доктор медицины. Лично я её не знала, но знаю, что она была не только отличным доктором, но и великолепным человеком, помогая, чем могла, нуждающимся русским, и некрологи её не были оффициальны, а искренни. Скончалась она на юге Франции. Была она караимкой, на что указывает и её имя.
КАЗИЦЫНА, Елена Михайловна, рожд. Воронина, была дочерью профессора ботаники, в юности много путешествовала, жила с родителями в Париже, знала по Парижу Тургенева, и ей Рильке посвятил прелестные стихи. Вышла она за Дмитрия Алексеевича Казицына, последнее время в Петербурге председателя Городской управы, камергера. Революция их занесла в Париж, где они оказались без всяких средств. Дм. Ал. стал генеральным секретарем Русского комитета помощи Л. И. Любимовой. Звучит это высоко, но на самом деле существование их было более чем скромное. Дм. Ал. очень много работал и отлично вел дела Комитета, а Елена Мих. вела хозяйство дома Комитета, где в начале его существования жило 12 русских старых людей, была столовая для «интеллигентов», другая бесплатная для совершенно неимущих, раздавалось платье, пища на дом и пр. И всем этим заведывала Е. М., уже старый человек, а ее муж вёл деловую часть. Об этом у меня написано в очерке о русских учреждениях в Париже. Умерла она после мужа, пролежав долго в больнице, затем была перевезена в новый старческий дом в Ганьи, где и скончалась.
КУРЛОВА. Совсем другого характера была деятельность дамы, о которой мы сперва ничего не знали, но она последние годы перед войной проходила по нашей улице с гитаристом, распевая цыганские романсы и собирая то, что бросали из окна. Потом коллега мужа, Курлов, объяснил нам, что это, к его великому прискорбию, вернее, негодованию, вдова известного в своё время жандармского генерала Курлова и что ей вовсе не было никакой надобности собирать сантимы на улице. Что её заставило этим заняться, не знаю, но вскоре её появления прекратились. Может быть, она делала это в пику жившей в Париже родне.
КРАСНОКУТСКАЯ, Фелиция Эльмаровна, рожд. Умблиа, отец эстонец, мать русская немка. Родилась на Волге, в Вольске, затем с родителями перебралась в Эстонию, где получила образование. Вышла замуж за Н. Л. Краснокутского, внучатого племянника Толстого. Он кончил в Москве мед. факультет, практиковал в России как земский врач, после сидения на Лубянке ушёл в Эстонию, но там заниматься мед. практикой было очень трудно. У его деда всегда был в Ревеле ювелирный и антикварный магазин, и Н. Л. стал с ним работать и отлично изучил это дело. Когда сын их был ещё маленьким, им пришлось бежать от большевиков в Германию, где существование было не всегда легким. После странствований по Германии и, кажется, по Сев. Африке, они очутились в Южной Африке, и Н. Л. тут начал антикварное и ювелирное дело, которое идёт очень хорошо. Но в этом нет ещё ничего особенного. Замечательно то, что его жена Фелиция Эльмаровна в юности никогда никакого делового опыта не приобрела, ничего в этом не понимала, и бухгалтерия для неё была чем-то более чем абстрактным. А теперь она могла бы одна вести все дело своего мужа. Она не только может отлично вести книги, но изучила и ювелирное дело великолепно, и в антикварии для неё нет секретов. Понимает толк в драгоценных камнях, металлах, жемчугах, знает эпохи художественных произведений, определит сразу время возникновения какой-нибудь красивой вещи и цену ее на рынке вообще и, в частности, в Южной Африке. Своим приятным обращением с публикой она привлекает покупателей, а работает с утра до вечера, не покладая рук. И при её знании дела желающие подсунуть фальшивый камень или поддельную старинную вещь лучше должны бы обращаться по другому адресу. А что ещё привлекает публику – в их небольшом магазине говорят на десяти языках. Она протестантка, но в большие праздники сопровождает мужа в русскую церковь, и он делает обратное в протестантские праздники. И у Краснокутских всегда есть опекаемые, больные или нуждающиеся соотечественники, которых они прикармливают, одевают, привозят на место работы и обратно домой тех, кому трудно передвигаться на автобусе, навещают в больнице. Ф. Э. некогда ещё вести домашнее хозяйство, и этим занята её мать, дама сейчас лет 80-ти, полная энергии и тоже очень добрая. Отец её, старше 80-ти, ещё где-то работает по бухгалтерии. Но самое удивительное в этой семье это то, как молодая женщина, не имевшая понятия о работе, так великолепно, не по-любительски, изучившая дело своего мужа и стала ему незаменимой помощницей. И хотя она покинула Россию ребенком, жила в Германии и дома с родителями говорит по-русски (вычеркнуто – О. Д.) и много не русских знакомых, русский язык не только не забыла, но говорит безукоризненно.
КИРОВА, известная в Петербурге драматическая актриса, по мужу, если я не путаю, княгиня Касаткина-Ростовская, очутилась во Франции и талант свой не могла приложить, я не слышала о её выступлениях хотя бы в любительских спектаклях. Она работала в детском приюте Вильмуассон как так называемая «бельевая дама», ведя счёт белью, чиня его и пр. Знаю, что дети ее очень любили, «наша княгиня, наша княгиня». Они знали об её артистической деятельности в России и гордились, что у них «бельевая дама» и княгиня, и первоклассная артистка. Где она теперь, не знаю. Знаю, что её коллега по сцене, Рощина-Инсарова, живёт в Русском доме в С. Женевьев де Буа.
КОН, Августа Васильевна, мачеха докторши М. Л. Дельбари, рано потеряв мужа в Петербурге, работала в Первом Российском страховом обществе и когда ей удалось, не помню каким образом, уйти от большевиков, она оказалась в Париже, где проживал директор Общества в качестве эмигранта, и он ей помогал денежно как бывшей отличной служащей. Кроме того, моему мужу удалось и ей раздобыть сумму денег из денег русских акционеров, после удачного процесса в Америке. Так что материально ей у падчерицы, которая её обожала, жилось не трудно, но она всё время была чем-нибудь занята, помогая докторше, занимаясь хозяйством и пр. Она была очень умна и образована, а, главное, великой души человек, и её смерть нас очень огорчила. Отпевал её Кассиан, тогда ещё не епископ, а просто отец Касссиан, архимандрит, профессор и ректор Духовной академии при Сергиевском Подворье. Он приходился родственником Августе Васильевне через свою тетку, сестру отца, Серг. Вас. Безобразова, бывшую замужем, кажется, за братом Августы Васильевны.
© НП «Русcкая культура», 2019
