Ушёл из жизни Михаил Юрьевич Герман – писатель, искусствовед, академик, ленинградец, парижанин. Мудрый, ироничный, ранимый. Любящий.
Сын писателя Юрия Германа от первого брака, он всю жизнь был предан матери – Людмиле Владимировне Рейслер, которая, когда муж ушёл к другой, сделала всё, чтобы воспитать и вырастить единственного сына. Было невероятно трудно. С мамой он вёл душевный разговор до последнего часа.
Михаил Герман. Фотография Павла Фокина
Двадцать лет назад он встретил свою музу – Наталью Чернову, из питерского Музея Ф. М. Достоевского. Живая, яркая, порой эксцентричная представительница питерской богемы она внесла в его академическую жизнь радостное чувство родного человека. Во многом благодаря её человеческому участию и сердечной ласке он прожил эти двадцать лет, не угасая – в творческом горении. Работал неутомимо: более 25 книг по истории французского и русского искусства! Он в шутку называл это «болдинской агонией». Написал несколько книг о Париже.
А в целом наследие, оставленное Михаилом Германом, необычайно обширно и значительно по своему содержанию – более 50 книг. Среди тех, кому посвятил он часы и дни своего вдохновения, Оноре Домье, Жак-Луи Давид, Уильям Хогарт, Антуан Ватто, Ханс Мемлинг, французские импрессионисты, Огюст Ренуар, Эдгар Дега, Марк Шагал, Альбер Марке, Михаил Врубель, Василий Кандинский, Хаим Сутин. Писал он и о современниках.
Особняком в литературном наследии Михаила Германа стоит книга его воспоминаний «Сложное прошедшее (Passé composé)» – одно из лучших произведений отечественной мемуаристики последних лет. Сохраняя все признаки жанра, книга по праву может быть отнесена к произведениям психологической прозы. Она повествует о мучительной борьбе советского интеллигента за духовную свободу и независимость. Автор безжалостен к самому себе, потому что борьба эта некрасива, безгероична, с отступлениями и поражениями. Предельно честная книга. В качестве эпиграфа взяты слова Рильке: «Wer spricht von Siegen? Überstehn ist alles» – «Кто говорит о победе? Выстоять – это всё». Михаил Герман выстоял. И – победил.
В далёком детстве, в эвакуации, в провинциальной глуши, где грязь осенью стояла по пояс, попалась ему в руки книга о мушкетёрах. И судьба его была решена. Он «заболел» Парижем, Францией, куда попасть, казалось, можно было только в мечтах. Он посвятил себя этой мечте. Он стал историком французского искусства. Стал писать книги о французских художниках (в серии ЖЗЛ вышли его биографии Домье, Ватто). И вдруг – о, чудо! – он в Париже. И снова. И снова. И снова. В последние годы он проводил в этом городе мечты по два месяца – весной и осенью. Здесь у него появились знакомые булочники, официанты, продавцы. И хотя возраст давал о себе знать, здесь, в Париже он молодел.
Михаил Герман. Фотография Павла Фокина
Он любил этот город, всечасно признаваясь ему в этой любви. Любовь его была глубокой и трезвой. В предисловии к книге «В поисках Парижа, или вечное возвращение» он писал: «Чем старше я становлюсь, тем более ощущаю, как труден Париж. Он не ласков даже к тем, кто любит его простодушно и доверчиво. Он суров и не прощает уныния, но всегда открыт для бодрой и дерзкой мысли, для суровой отваги. Он способен поселить в душе тревогу, то, что французы называют непереводимым словом «angoisse» (печаль, соединенная с почти физической болью и тоской), но может и утолить ее.
Да, его высокое легкое небо дышит свободой, даже ритмы дымных заржавленных крыш словно бы дразнят вольностью. Но жизнь в Париже постоянное испытание. Париж снисходителен к слабым, в нем могут жить бедные и отверженные, но он не прощает трусости и равнодушно отворачивается от тех, кто не способен оценить его потаенные дары. В Париже нелегко выстоять, но ни один город в мире не дает для этого столько сил».
Нам с женой выпало счастье быть принятым в узкий круг его друзей. (Увы, мы так редко этим даром пользовались). Мы мечтали оказаться в Париже вместе с ним и Натальей. И в этом году эта мечта сбылась. Звёзды сошлись. И мы вместе ужинали в кафе Danton, гуляли по улице Муфтар, пили вино на площади Контрэскарп, грелись на солнышке на арене Лютеции, обедали в ресторане Chartier. Ему было трудно ходить, но мы никуда не спешили. Редкое счастье русского туриста – никуда не спешить в Париже. Спасибо, Михаил Юрьевич, за этот темп – темп человеческой жизни.
Павел Фокин, заведующий отделом «Музей-квартира Ф. М. Достоевского» Государственного литературного музея, Москва
© П. Фокин, 2018
© НП «Русская культура», 2018
